Мое чужое сердце
Шрифт:
— Шамров! — окликнул на парковке Варлан, когда все разъехались. — Отдохни с недельку, а то жутко смотреть. Чтобы до следующего понедельника на работе не светился. Узнаю — накажу. И к Хмурину загляни — не нравятся мне твои глаза.
Влад только улыбнулся. Отдых — это хорошо. Повалятся несколько дней в постельке до обеда был не против. Глядишь, всё само собой пройдет. Уже и забыл, что такое нормальный сон, еда, посиделки в компании друзей.
Домой ехал со смешанными чувствами. Было непривычно возвращаться в родные стены после всего случившегося, не имея понятия, чем всё закончится. Больше
Макс с радостью встретил его появление. Пока обменивались приветствиями и делились впечатлениями, смог собраться с мыслями и сосредоточиться на предстоящей встрече. Мироненко отрапортировал: «объект последние сутки вел себя подозрительно тихо и на рожон не лез», что не могло не радовать. Отпустив охрану, застыл перед дверью. Звякнули ключи. Именно этот звук и подтолкнул к дальнейшему действию. Уверенно переступил через порог, прикрыв за собой дверь, поприветствовал Джоя, обвел гостиную взглядом.
Девушка спала на диване, сжавшись в комок и подтянув под себя ноги.
Сколько раз он наблюдал за ней спящей? Предостаточно. Тогда разные чувства бушевали внутри. Но сейчас… что-то всколыхнулось в груди. Теплое, давно забытое.
Нежность…
Опустился на корточки и посмотрел на длинные чёрные ресницы, дрожащие от сновидений. Рядом пристроился пес, с любопытством заглядывая через плечо.
Настя хмурила брови, болезненно стонала и что-то бормотала во сне. Снилось ей что-то тревожное.
— Настя, — позвал тихо, беспокоясь, что может испугать внезапным появлением, — Настя-я-я.
Она открыла глаза, спросонья уставившись на него. Моргнула… Затем, судорожно выдохнув, бросилась к нему на шею и, всхлипнув, принялась целовать. От неожиданности Шамров опешил, впервые ощутив прикосновения таких желанных, мягких, теплых губ ко лбу, щекам, подбородку. А потом… не заметил, как поцеловал в ответ. Жадно припал к её губам. Не для кого-то, не перед кем-то, а для себя. Ведь в последние дни только то и делал, что жил ею, дышал ею. С родными людьми так всегда. А она и была ею, родною. Всецело его. Так и целовал, впитывая в себя. В голову, в душу, в сердце.
Глава 16
Сонная дымка растаяла. На смену сладкой истоме и приятной тяжести внутри пришла горькая реальность.
Он здесь. Значит… тот человек умер.
Стася отскочила от Влада, будто обожглась и прикоснулась кончиками пальцев к своим губам. Не знала, как быть. По телу иголками пробежали мурашки. Посмотрела в любимые глаза и содрогнулась — кровавое пятно, не до конца сошедшее, свидетельствовало о недавнем повышенном давлении. Она прекрасно знала его причину.
Влад, застыв, наблюдал за её реакцией. Лицо горело от поцелуев. Было не просто выдержать пристальный взгляд. Расплавленное серебро с кристаллами льда проникало в самую душу. Опустил глаза. Мысли бросились врассыпную и собрать их воедино практически не возможно. Не сейчас, когда на губах ещё чувствовался влажный след.
Эйфория, так
Всё навалилось сразу: недавний кошмар, от которого сердце до сих пор неприятно покалывало; вкус его губ, которые оказались страстными и на удивление нежными, не смотря на резкие очертания, и тревога. Всё надавило на горло спазмом, заставив наброситься с кулаками и бить по плечам, торсу, толкать, а потом снова притягивать к себе и снова бить.
Так проявлялся её страх потерять. Ведь бывает, когда неосторожный ребёнок, ослушавшись, залезет на высокий стул и упадет с него, а мама, испугавшись, ещё и всыплет сверху. А потом будет плакать вместе с чадом, прося у него прощения. Ведь ударила не потому, что хотела наказать за непослушание, а потому, что сильно испугалась. Вот так и Стася.
Шамров стойко сносил удары, позволяя делать с собой всё, что заблагорассудится. С плотно сжатыми челюстями наблюдал за мелькавшими кулаками и в который раз терпеливо ожидал момента, когда девушка выдохнется.
— Ты… — так много всего хотела сказать, выплюнуть в лицо все претензии, обвинения, злость, что сейчас захлебнулась, давясь застрявшими в горле словами. — Ты… не имеешь права запирать меня, указывать, когда выходить из дому и контролировать каждый шаг.
— Имею! — задохнулся, перехватив неиссякаемый поток ударов левой рукой. — Вот, — растопырил пальцы, демонстрируя кольцо, — тому доказательство. Захочу — будешь сидеть под замком весь год.
Стася вырвала руки, отскочив подальше:
— Не-е-е-т… НЕТ!!! Не буду! Потому что не собираюсь ждать тебя целыми днями напролет и сходить с ума от неизвестности, — завелась, наконец, ощутив прилив сил для того, чтобы высказаться. — Ты даже не позвонил… Не написал. Для тебя это так, мелочи… — бросалась хлесткими словами. Сердце билось оглушительно и неровно. — Влад, я так не смогу. Ты ничего не рассказываешь. Таишься. Это я, как открытая книга. А ты…
— Зачем это всё сейчас? Я с самого начала был тем, кем есть. Ты прекрасно знала, во что ввязываешься.
Девушка заходила по гостиной, заломив руки. Не хотела, чтобы сон стал явью. Наплевать на всё. Ей даже было всё равно, что он убил человека. Если бы кто-нибудь сказал об этом пару месяцев назад — рассмеялась бы в лицо. Сейчас… любовь изменила её. Он — изменил её. Хотелось рвать на голове волосы — настолько запуталась в своих чувствах и желаниях. Пыталась достучаться, протянуть руку, стать услышанной. Помочь.
— Пообещай, что больше не будешь рисковать своей жизнью, — решила пустить в ход последний спасательный круг в виде обещания. Ведь, если он даст слово, то сдержит его. — Пообещай, что с тобой ничего не случится!