Мое чужое сердце
Шрифт:
— Не могу! — не хотел обманывать, распыляться ложными надеждами. Себе не мог дать такого слова, а ей… тем более. — Всё будет вот так: с постоянным риском. Привыкай!
Хотя и честный, но такой ответ Стасю не устроил. Посмотрела на Влада, прошлась взглядом по уставшему лицу, одежде. Чёрт! Он даже переоделся где-то. На это время нашлось. А позвонить — фигушки.
Во всем виноваты чувства. Без них намного проще. Всё было бы безразлично — и где пропадал, и кого убил, и кем пахнут рубашки.
— Разведемся! Да!.. Я найду, что ответить Варланову. Не поверю,
Чем больше говорила, тем больше верила в осуществление задуманного. Только Влад не разделял её воодушевления. Мозги закипали. И без того напряженные сутки грозились вылиться в оху**ного масштаба скандал. Возникло желание сказать: «Не видать тебе развода ни через год, ни через два. Я передумал». Но какая, нах**, разница? Её штормило. Его накрыло. Горло свело от желания заорать как и она, на всю глотку, освободить всю злость, дать выход эмоциям, которые рвались наружу. Думал, после смерти Руставского заживет спокойно. Какой там? Походу, покой ему может только сниться.
– Раз такая х*ня, — сделал пару шагов в её сторону, отчего девушка попятилась к стене, — я съеду с квартиры, — отчеканил холодно, в привычной манере, однако внутри всё содрогалось от накала ситуации. — Ты останешься здесь. Квартира и так переоформлена на тебя. С этой минуты ты не лезешь в мои дела, я — прекращаю интересоваться твоими. Захочешь — будешь гулять по клубам, сколько пожелаешь. Даже если вы*бут капитально — мне будет фиолетово. Захочешь — закрутишь роман с Коноваловым. Уверен, он до сих пор исходит слюнями по тебе.
В то, что говорил и сам не верил. Да он скорее придушит её, чем допустит подобное, но остановиться не мог. Даже не волновал потухший взгляд. Виски пульсировали такой болью, что вот-вот взорвутся, а он всё продолжал словесно хлестать, наблюдая как вздрагивают от услышанного поникшие плечи.
— Отныне можешь ходить где угодно и с кем угодно, я умываю руки. Но… — перевел дыхание, почувствовав нехватку воздуха, — никакого развода. Слышишь?!..
Возникла острая необходимость вдохнуть прохладного воздуха. Маловероятно, что это поможет успокоится, но лучшего способа пока не придумал. Не крушить же всё вокруг?
Входная дверь с грохотом закрылась.
Шамров был зависим. И эта зависимость превратилась буквально в маниакальную потребность. Её не получалось запереть в жесткую клетку самообладания. Она была уже разрушена.
Ну на хер… Как у слабой, хрупкой девушки может получиться вывести его из себя? Толкнуть на поступок, который совсем не характерный? Хотя, стоит отметить, что в последнее время он и так не похож на себя. Фраза: «Я не хочу такой жизни!» не давала покоя.
Сломя голову выскочил на улицу. Что-то сдерживало сесть в машину и надавить на газ, сорвавшись с места.
В последние дни
А Стася так и осталась стоять недвижимо около стены, пытаясь глубоко вдохнуть. Не получалось. Внезапная пустота в груди заполнила каждую клеточку. Осталось только желание быть с Владом. Ему, этому желанию, было до лампочки на всё вокруг. Это и есть настоящая любовь? Ей осточертело наступать на собственное горло, жить в ограничениях. Всё это ранило её саму, ложилось на душу тяжким осадком.
Чувствовала себя смазливой дурочкой, которой впервые объяснили правила игры в морской бой и протянули лист, на котором умелой рукой были расставлены позиции кораблей. И она, по своей неопытности стреляла наугад, без какой-либо тактики и умения вести сражения. Не было в ней тех знаний, даже в двадцать два года. Не было искушенности, умения подтолкнуть опытного мужчину к действиям. Только инстинкт, наверное, самый древний, подсказывающий, что она тоже небезразлична. Этот инстинкт и выгнал её на улицу в одной тоненькой кофточке в тот момент, когда Шамров подошел к Ленд Роверу и открыл водительскую дверь.
— Влад! — позвала с надрывом. Может, это будет самой большой ошибкой в жизни, а может, самым правильным поступком. Она не знала наверняка. — Не уезжай…
Шамров обернулся. Перед ним, обхватив плечи руками и содрогаясь от порывов ветра, стояла Стася.
— Ты что творишь? Немедленно вернись. Заболеешь ведь, — в миг нарушил все обещания, данные несколько минут назад.
Она подошла ближе, став буквально вплотную, и подняла голову, заглянув в глаза. Влад тихо выругался, снял пальто и ловко накинул на дрожащие плечи:
— Ну почему с тобой так сложно? — прошептал с болью, завернув девушку в ткань, и обхватил хрупкие плечи в попытке согреть.
Она всё так же продолжала всматриваться в его лицо, призывая не прятать взгляд, а открыто посмотреть в ответ.
— А ты разве ещё не понял? Ты же убиваешь меня нежеланием впускать в свой мир, в свою жизнь. Скажи, чтобы я не мучила ни тебя, ни себя… Глядя в глаза скажи, — голос задрожал от переполнявших эмоций, — что ничего ко мне не чувствуешь!
Влад провел рукой по её волосам и прижал к широкой груди. Сомкнул руки за спиной, крепче притиснув. Прикоснулся губами ко лбу.
— Разве не видишь, что я не могу без тебя, — прошептала, уткнувшись ему в грудь, но слышно её было прекрасно.
Это как удар под дых. Шамров слегка отстранился. Настолько, чтобы можно было прыгнуть с разбега в серые озера и утонуть. Что и сделал, как только заключил влажное от слёз лицо в ладони и убрал разметавшиеся по щекам пряди. В движениях снова появилась чувственность, которую всегда испытывал, стоило прикоснуться к ней.
— Дура-а-а, — протянул с придыханием, — да я люблю тебя!