Мое кудрявое нечто
Шрифт:
– Ну, – Миша засасывает нижнюю губу в рот, рассматривая меня, – положим, не единственное…
– А ну пошел в душ! – гремит его отец.
– Да я имел в виду, она могла бы помочь мне с аттестацией по русскому, – оправдывается сын, размахивая руками. – Капец, кем меня считают в этом доме? Я что, похож на извращенца?
Миша удаляется, но его ворчанье – "учителем она собралась стать… а помочь человеку с грамматикой не в состоянии" – слышно даже когда он поднимается по лестнице. Мне хочется засмеяться. А Алексей Витальевич снова вздыхает и мотает головой. "Иногда я сам не понимаю, как он такой получился" – словно самому
Умалчиваю о том, что сын у него вышел загляденье. Настоящий Геркулес. Жаль, что с повадками чекатило.
***
Глотаю слюну, смывая остатки геля для бриться с лица. Что ни говори, а девчушка отлично готовит. Уже несколько дней я нахожу по утрам каши, блинчики, оладьи и разные компоты. А ее не нахожу. Непонятно, куда она девается. Да и ладно. Черт с ней.
Выхожу из комнаты, выжимая волосы полотенцем, которое тут же кидаю на сушилку в углу коридора. Рита идет навстречу, разглядывая пятно на халате. Копна ее темно русых волос беспорядочно спускается чуть ниже плеч, а чертова ложбинка, выглядывающая из выреза грязного халата, наполняет мой рот слюной.
– Отвезти тебя в институт?
Девчушка поднимает голову, привлеченная моим вопросом и замирает у двери своей комнаты, остановив руку в нескольких сантиметрах от ручки. Испуганно хлопает пару раз лемурьими глазами и залетает в комнату, с хлопком прикрывая за собой дверь. А че я сказал то такого? Подвезти предложил. Типа хочу быть дружелюбным.
Ну ее нафиг. Пугливая какая.
Ах да, у нее теперь есть средство передвижения. Именно средство. Назвать машиной то синее чудо, которое я увидел ночью в гараже, когда вернулся со службы, машиной, язык не поворачивается.
Завтракаю в одиночестве. Отец засел в кабинете, откуда доносится его раскатистый голос. Обсуждает что-то по телефону. Скучно. Зато вкусно. Раздражает не пойми откуда выскочившее желание видеть пухляша за столом, но я заедаю его гренками. Жаль, что порция яичного рулета только одна. Хотя, почему одна? На тарелке лежит чья-то недоеденная половина. Уверен, это Рита не успела доесть, похоже, она торопится. Вон уже бежит, застегивая на ходу безразмерную черную кофтейку. Ее преследует Леха, пытаясь выпросить для себя немного внимания, и девчушка нежненько так гладит его между ушей, посмеиваясь, когда пес вылизывает ее руку. Через несколько минут слышу шум ее удаляющегося корыта.
Ладно, я не брезгливый. Доедаю половину ее омлета, выпиваю два стакана компота из сухофруктов и вытряхиваю сами сухофрукты в рот, постукивая по стеклянному дну стакана. Вкусно. По дороге до комнаты жую гренку с беконом, прогоняя мысли о грудном смехе, воспроизведенном невестушкой.
В роте получаю запланированный ежедневный нагоняй от командира за длину волос. Запланировано произношу "виноват, товарищ полковник", и не запланировано интересуюсь, не потому ли он так неравнодушен к моей шевелюре, что у самого на макушке лысина пробивается, потому что если это так, то я могу одолжить ему несколько прядей для пересадки. Мы же тут как семья в отряде, нас всего десять человек, и я готов одолжить волос каждому.
Черт меня дернул! Как обычно. После обеда заменяю уборщицу, дравя пол в столовке под присмотром полковника, который даже не пытается спрятать довольную ухмылку. Уборщица Любочка, тридцати трех лет от роду темноволосая деваха с сиськами нулевого размера и таким же задом, сидит рядом с командиром, не скидывая
– Коршун, ты тот угол пропустил! – командует Сергей Палыч.
– Да вымыл я его, – отжимаю тряпку, – вам любовь обзор закрыла, – козыряю каламбуром.
Я вообще ни один угол не вымыл. Так, растер воду по периметру, ибо я майор Российской армии, а не курсантик, которого можно вот так просто заставить драить полы до блеска. Кроме того, ясно, что полкан может и хотеть проучить меня за вольное поведение, но сделать со мной ничего не сможет. Так что чувствую я себя довольно вольготно. Ну не виноват я, что мой отец генерал. К моему вступлению в отряд А он не имеет никакого отношения. Я даже не говорил ему, что в период своего курсантства мечтал попасть сюда. Я впахивал, как ошалелый, участвовал во всех соревнованиях по боевой подготовке, стрельбах, даже к общественной работе себя приучил. Так что теперь по возможности веду бесплатные курсы по самообороне для детей до четырнадцати.
И мои усилия окупились. Меня заметили еще на втором курсе и пригласили на беседу. Проблемы возникли именно из-за высокого чина моего родителя, никто не хотел брать на себя ответственность за генеральского сынка. Так что мне пришлось выложиться по полной, применив все свои навыки и обаяние, чтобы уговорить дать мне шанс. И командиры решили, что я им нужен. Вот только при проверке выявились все мои идиотские выходки. Внутренняя служба безопасности отряда особого назначения выяснила и про мой обкуренный дебош в Берлине, где местная полиция загребла меня в борделе с поддельным удостоверением личности, и стены здания которой я решил «омыть» по естественной нужде. Мне вспомнили шлюху, притащенную в училище на втором же курсе, прожившую в моей комнате, а точнее в шкафу почти неделю, пока девке не вздумалось немного покричать ночью. Хорошо ей, видите ли, стало. А меня спалили.
И все это было бы смешно, не характеризуй меня как человека не серьезного и могущего поставить свои интересы на первое место, тогда как интересы государства и группы превыше всего.
Вот кто знал, что за глупости, которые мы совершаем в пятнадцать и восемнадцать придется расплачиваться?
Это мне еще повезло, что они не узнали куда пропали щенки овчарок и доброй половины из вытворенных мною идиотских вещей.
Мне, конечно, удалось внушить комиссии, что я не потерянный для общества гражданин и на меня можно положиться. А потом из раза в раз доказывал это. На каждой подготовительной командировке, на каждом задании. И я счастлив, что эти люди поверили в меня не как в генеральского отпрыска, а как в человека. Теперь я тут, среди мужиков, к которым не боюсь повернуться спиной, ведь я точно знаю, что они прикроют меня в любой переделке, точно так же как они знают – я никогда не подведу.
Вот только кудряшки мои не дают покоя товарищу полковнику. Так что пока Любочка отвлекает его смешливым разговором о каких-то глупостях, я максимально тихо ставлю ведро, пряча его за приоткрытую дверь, и сваливаю. Надоел он мне со своими претензиями.
– Коршун, обстриги ты эти лохмы, – Васек развалился на скамейке и крутит над головой штык-нож.
Мужики отдыхают после обеда. Скоро у нас подготовка по ориентированию на местности. И почему-то в кабинете я видел карту Украины. Задницей чувствую, назревает что-то. Это будоражит и добавляет адреналина.