Мое кудрявое нечто
Шрифт:
Сложно привыкнуть к божественным замашкам Коршуна, но…
Господи! Я теперь Маргарита Коршун! Смешно звучит.
– Пухляш, нельзя вот так сидеть ржать, и не говорить мне над чем, – дуется Миша.
– Я Коршун! – хохочу я.
– Считаешь, это смешно?
– Это… необычно.
– Добро пожаловать в наше пернатое семейство, – улыбается Миша.
А мне вот немного жаль менять фамилию. Моя тоже красивая, необычная. Молодецкая… вот хоть что делай, все равно молодцом останешься. Хотя Миша уже положил мой паспорт в свой карман, сказал, сменой документов займется сам,
Сначала нас поздравил товарищ генерал. После этого мне пришлось убежать в туалет, где я плакала минут десять, пока Алексей Витальевич не вытащил меня. Он подарил нам дачу. Дачу! То есть теперь это наш дом!
Затем слово было предоставлено бабе Кате и Хомяковой. И я снова удрала в туалет рыдать, ведь произнесенные ими слова растрогали меня до самых потаенных уголков сердца. Зачем надо было вспоминать как я, изгнанная из дома мачехой и запуганная, потерянная, держащая в руке школьный рюкзак, набитый вещами, появилась в детском доме?
А теперь вот на сцену выходят друзья Миши, и я просто не знаю, чего ожидать от этих людей. Зато заворожено наблюдаю за тем, как Тина взлетает по лестнице, не касаясь ступеней, на своих высоченных серебряных шпильках, словно какая-нибудь сказочная фея. Как грациозно двигается в сшитом на заказ дизайнерском блестящем ярко-зеленом платье. Вообще-то, она отвлекает внимание от невесты, ведь большинство мужских взглядов в ресторане обращены на нее. На парнях идеально сидящие костюмы и начищенные до блеска ботинки. Их мужественные силуэты заставляют пускать слюни большинство представительниц женской половины приглашенных. Они расходятся в разные стороны, а на экране позади них появляется изображение маленького Коршуна с полным ртом конфет, одна из которых даже влезла не полностью и торчит.
– Мы не стали показывать тебе этого раньше, – комментирует Олег, – иначе ты ни в жизнь не согласилась бы выйти за него.
Зал взрывается хохотом, в том числе и нашим с Мишей. Зато товарищ генерал прикрывает глаза ладонью и мотает головой, устало выдыхая.
– Таким увидели его мы, – продолжает Самойлов.
"Они не верили, что я могу запихать в рот пятнадцать конфет, придурки. Это я еще не голодный был" – поясняет фото Коршун и мне становится тяжело дышать от застрявшей в горле смешливой дрожи.
Изображение сменяется каждые несколько секунд и сопровождается комментариями парней. Из моего носа вытекает шампанское, когда я вижу школьника Коршуна, отвечающего у доски в классе в одних только трусах, зубной щеткой в руке и извазюканным пеной ртом. Миша тут же подает мне салфетку, балаболит о том, что тогда проигрался друзьям в карты, а затем кричит им немедленно свалить со сцены и больше никогда не звонить ему. Но от следующего кадра шампанское выливается из многих других носов, ведь тут мой школьник-теперь-уже-муж стоит с повинным лицом у мокрой стены полицейского участка в Берлине. "Я отомстил за деда!" – орет он гостям и бьет себя в грудь.
– Не пугайся, детка, – в микрофоне раздаются звонкие переливы смеха Тины, – вообще-то, Коршун
На фото Миша в розовом костюмчике с короткими штанишками широко улыбается в кадр. "Это выпускной, я был самым модным" – поясняет он тихо одной мне, ведь перекричать бушующий гоготом зал уже невозможно.
– И он сможет защитить тебя от любых бед, – сообщает Леша.
И вместо фотографии появляется видео, на котором Миша отчаянно отгоняет чаек от блюда с шашлыком на каком-то пляже. Это действие сопровождается его громкой нецензурной лексикой и смехом его товарищей на заднем плане.
– Умоляю, скажи, что ты еще не хочешь развестись со мной, – стонет мой муж.
– Ни в коем случае, – уверяю его я, – но от воспитания детей ты отстранен навечно.
– Да ладно тебе, я же как-то выжил!
Ребята дарят мне набор украшений, как выразилась Тина "на все времена" и годовой абонемент в СПА-салон, потому что мне же где-то надо отдыхать от их друга. А вот их другу подарок не положен, потому как ему и так я досталась. Ах да, еще я получила электрошокер, чтобы иметь возможность вырубить Мишу, когда он меня совсем достанет.
А вот в поздравляющих нас сослуживцах Миши я вижу много знакомых лиц. Все они бывали в "Спортивном квартале", откуда я уволилась именно из-за их наплыва.
– Они буквально умоляли меня познакомить их с тобой, – оправдывается Миша в ответ на мой возмущенный взгляд. – Я сказал, что ты занята работой. Они сами пришли посмотреть на тебя. Я не виноват…
Он просто невозможен. Но я не злюсь. Он просто такой.
Да я и злиться то уже не могу. И смеяться мне тяжело. Я слишком сильно затянута в это платье. Так плотно, что дышать совсем трудно.
***
– Ну вы и гады!
Я возмущен! Вся моя личная жизнь выставлена напоказ. Все сокровенные моменты: описанная стена Берлинского полицейского участка, одетый в счет проигрыша в карты шикарный розовый костюмчик и даже в труселях меня показали… в натуре, негодяи.
Хотя, что мне? Я шикарно смотрелся в кадре.
– Погоди, – Леха закрывает дверь кабинета, куда мы с парнями удалились на перекур, – самое крутое тут.
Пялюсь в протянутый мне планшет и ржу над фоткой своего члена, запечатленного в самый страшный момент моей жизни – лишайный. Я тогда подобрал котейку, найденного в лесу и притащил его домой. А тот наградил меня лишаем в драгоценном месте, потому как пока я отмывал его в бане, успел пару раз цапнуть.
– Ладно хоть не отвалился, – выдыхаю, я тогда, правда, испугался.
– Я, кстати, бабе Кате такси вызвал, – сообщает Самойлов, – что-то она совсем расклеилась.
– Ага, рыдает, – соглашаюсь с другом. – И заканчивайте клеить эту телку, как ее, Хомякову.
Не хочу чтобы парни поматросили ее, а Рита потом мне выговаривала. Все таки девчонка ее подруга.
– А она ниче такая.
Нет, Самойлов явно не намерен отпускать свою жертву. В его серых глазах уже можно увидеть, как Женьку достается от него в машине, а потом и в его кровати, но уже от Лехи. Боюсь, с этим я поделать ничего не смогу, если только незаметно отправить Хомякову домой.