Мое кудрявое нечто
Шрифт:
Миша вваливается в мою комнату без стука, когда пьяный сон почти настиг меня. Ложится на мою кровать, и привлекает к себе. Не сопротивляюсь. Мне хочется, чтобы он был рядом.
– Ты надралась, – сообщает низкий голос.
– Ага, – хихикаю я. – Они ходили по подиуму в свадебных платьях, я выбрала то, в котором выйду за тебя замуж.
Это было великолепное зрелище. Девушки меняли платья, потом медленно и элегантно снимали их, чтобы я смогла выбрать белье для первой брачной ночи. А Тина с моей подругой Женечкой и приглашенной бабой Катей решали, какая прическа больше подойдет
Я еще больше влюбилась в Тину. Она двигается на танцполе как девушка из хип-хоп клипов. А еще она забралась на барную стойку и кружа всем своим до зависти идеальным телом, поливала нас шампанским. Будь я мужчиной, я вцепилась бы в эту девушку так крепко, чтобы она не могла и шагу без меня ступить.
– Я отказалась одевать клубное платье, приготовленное для меня Тиной, и она вылила на меня несколько бутылок шампанского, чтобы мне пришлось снять свою одежду, – жалуюсь жениху.
Миша разражается громким смехом, прогоняя мой сон.
– Это тебе еще повезло, что ты не знала ее в школе, – длинные шершавые пальцы убирают волосы с моего лица, и я улыбаюсь от того, с какой нежностью проходят по мне голубые глаза.
– Как и тебя?
Миша не отвечает, только гладит мои щеки, заставляя зажмуриться от удовольствия.
– Расскажи, каким ты был?
– Ну, ты можешь, конечно, не поверить, но я не сразу стал таким вот идеальным, – с меланхоличным настроем философа произносит мой жених.
И теперь хохочу я, но замолкаю, как только обидно раздуваются большие ноздри.
– Ты только что лишила себя рассказа об идеальном человеке, – притворно расстраивается парень.
– Ну расскажи, я не буду смеяться, – прошу я.
– Обязательно расскажу, когда мы будем женаты много лет, у нас будет куча мелких и ты уже не сможешь уйти от меня.
Хихикаю снова. Неужели все было так ужасно?
Миша приближается медленно, рассматривая каждую клеточку моего лица. Его тяжелая ладонь ложится на мое бедро и тянется вверх, проникая под футболку. Мое дыхание замирает, но поцелуя не следует. Миша останавливается в желанной близости, глубоко вдыхает и по комнате, вместе с заглядывающими в окно рассветными солнечными лучами, разносится его приятный бас.
– Вечером я уеду, на неделю, не больше. Буду недоступен. В случае чего звони Романову. И выкини все свои пижамы, после свадьбы я хочу иметь полный доступ к тебе, когда ты будешь лежать в моей кровати.
О-о-о! А вот таким серьезным и требовательным я его еще не видела. Решил меня в браке затиранить? Добреньким только претворялся? И почему от этих хрипловатых слов, высказанных низким голосом, вдруг сжимаются мои бедра?
– А в своей? В своей кровати я могу спать в пижаме?
– А своей кровати у тебя больше не будет, пухляш, – его ладонь сжимает до боли мой бок, заставляя поморщиться. – Но ты можешь выбрать комнату, которая станет нашей. Поиском квартиры займемся после свадьбы. Не думаю, что ты захочешь жить в генеральском доме.
Нет, там я жить не хочу. А вот на генеральской
– На мальчишнике тоже были девушки? – спрашиваю, прикрывая глаза, и устраиваюсь поудобнее в его подмышке.
– Ага, – лениво зевает мой жених.
– И ты…
– Рит, посмотри на меня, – перебивает он, и я выглядываю из-под нависшей на лоб челки. – Мне двадцать семь, – его толстые пальцы аккуратно убирают мои волосы с лица и останавливаются на щеке, – я нагулялся. Меня часто не будет дома, иногда подолгу, ты знаешь это. И ты можешь быть уверена, где бы я ни был, что бы не делал, в моей жизни будет только одна женщина.
– Это я? – мои руки начинают дрожать от напряжения внутри.
– А ты догадливая, – смеется Коршун.
– Женя пригласила меня в гости на следующей неделе. Мы хотим заняться… м-м, некоторыми женскими делами, – я не могу рассказать ему о том, что попросила подругу помочь мне с азами интимной жизни и… пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть Миша не спросит, чем именно я собираюсь заняться там. – Я должна спрашивать у тебя, могу ли пойти к ней с ночевой?
– Должна, – голубые глаза прищуриваются, но улыбка на лице не появляется, за что я молча благодарю его, хоть и ясно, что мой жених понял мои намерения.
– Так… я могу пойти к ней?
– Можешь. Но я хочу знать, когда и где ты бываешь.
А теперь кустистые брови хмурятся, словно Миша обдумывает что-то.
– Тогда я тоже хочу знать, когда и где ты бываешь, – хихикаю я, умоляя пьяный туман пропасть из моей головы, потому что мне жаль засыпать сейчас, когда между нами происходит разговор об отношениях.
– Чаще всего мое местонахождение военная тайна, – Миша серьезно рассматривает мое лицо, – но все, что ее не касается, ты будешь знать, обещаю.
– Миш, – мне вдруг становится страшно, я никогда раньше не задумывалась над тем, что он военнослужащий… как папа, – с тобой ведь ничего не случится?
Он мотает головой. А я касаюсь губами его груди, покрытой белой майкой.
– Миш, а мы можем остаться жить тут?
– Ты хочешь?
– Еще как!
– Тогда конечно мы можем остаться тут.
– Я думала, – воодушевляюсь, борясь со сном, – что можно мои вещи оставить в моей же комнате. А что? Тина напокупала мне столько шмоток, что они в твои шкафы не влезут, потому что, это странно, но у тебя еще больше шмоток. Никогда не видела, чтобы у парней столько их было… А еще у меня все душевые принадлежности там, смысл все переносить, если я могу ходить в свой душ? Мне он нравится, а в твоем я даже не была. Я ведь вообще только вот один раз была в твоей комнате…
Осекаюсь от раздающего басистого смеха. Миша прижимает меня покрепче к себе, теребя макушку.
– Пухляш, у тебя начинается пьяная болтовня. Мы решим все потом. Давай спать.
– Вот ты никогда ничего со мной не обсуждаешь, – действительно, мне очень хочется разговаривать. – Мы же скоро поженимся! Я должна знать, что…
– Не тебе, не мне, – замолкаю от его голоса, – мы переедем в самую большую комнату в этом доме. Нам обоим в ней хватит места.
Думаю, Миша намеренно умалчивает о том, что самая большая спальня в этом доме его.