Мое кудрявое нечто
Шрифт:
В коридоре появляется пухляш. Хочет пройти в зал, где оставила вчера книгу. Она ей нужна.
– Нет-нет-нет, – останавливаю ее, держа за плечи. – Туда лучше не входить.
– Миша, пусти, – пытается вырваться, но мои руки вцепились в нее намертво. – Почему нельзя? Что случилось?
– Там… там… понимаешь… они, – в моей голове шумит легкий бриз, и я не могу сообразить, как следует действовать.
– Миша!
По моей ноге прилетает пинок Риты, а затем она кусает меня за руку, которой я пытаюсь удержать ее. Поэтому я поднимаю ее за талию, прижимаю к себе и тащу наверх, уговаривая самого себя не поддаться желанию утащить ее в свою комнату. Девчушка вырывается, но успокаивается, когда я выпускаю ее у дверей ее же комнаты. Жаль выпускать, врезаться
– Ты пока туда не ходи, ладно, – прошу я. – Тебе лучше этого не видеть.
– Миш, там что, кто-то умер? – карие лемурьи глаза смотрят теперь с беспокойством. – Ты убил кого-то? Туда забрался дикий зверь? Или… или… Боже мой! – девчушка охает, прикрыв рот беленькой ладошкой. – Там привидение?
Ее вопросы вызывают смех, от которого становится проще. Начиталась тоже. Привидения, смерти, дикие животные.
– Нет, просто наш генерал решил расслабиться.
– Миш, – Рита хихикает, – он что, напился и валяется там?
– Откуда такие мысли, пухляш? – щелкаю ее по носу, потому что этот носик самый потрясающий на свете, и Рита, чуть разрумянившись, хихикает громче.
Как бы мне хотелось сейчас поцеловать ее. Рот наполняется слюной. А еще прижать ее к себе, погладить по волосам. Я знаю, они мягкие и приятные на ощупь.
– Запомни, – опираюсь рукой о стену над ее головой, приближая лицо к ее губам, – мой отец никогда не напивается так, чтобы упасть. Стойкость к алкоголю повышается с каждым новым званием.
– Значит, ты все-таки можешь напиться и упасть? – улыбается девчушка.
Какая миленькая. Как из сказки. Добрые глаза светятся интересом и легкой игривостью. Зарозовевшие щечки приподняты и круглый подбородок заострился.
– Нет, – мотаю головой, понижая голос, и приближаюсь к ней еще ближе, – только если ты попросишь меня.
Свободную руку просовываю между стеной и спиной девушки, к которой меня тянет так сильно, что я больше не могу противостоять этому. Привлекаю к себе, ощущая, как ее грудь вжимается в меня. Касаюсь губами гордого носика, не отводя взгляда от карих глаз. Спускаюсь к губам. Рука опускается ниже, к ее бедрам и я сжимаю ладонью приятную мягкость ее попки. Удивительно, как быстро улетучиваются мысли об отце и матери Олега из головы и как спокойно становится. Как приятно прикасаться к ней и чувствовать ее дыхание. Как хочется почувствовать ее прикосновение к себе. Но ее руки безвольно устремились вниз, словно она не знает, что нужно делать ими. Пусть. Я научу ее потом. Позже. Когда смогу свободно изучать ее тело, без ее напускной смелости, когда она будет лежать на моей кровати, в прекрасной наготе, и не сможет мне противиться. Вбираю ее губы в свой рот, и девчушка закрывает глаза. «Открой» – рычу я, «смотри на меня!» – и два ореховых пятна снова пронизывают меня непонимающим взглядом. Я напряжен, во всех своих частях. И я хочу ее до темноты в глазах, до боли в животе. Она ведь и сама не понимает, насколько привлекательна и как сильно тянет меня к себе. Играю с неподатливыми губами, сдерживая усмешку от ее неловких движений. Но она все же пытается целовать меня, и у нее начинает получаться.
Черт! Нет! Заставляю себя оторваться от ее губ, и разжать ладонь, сжимающую ее попку. Это слишком сложно – быть так близко к ней, целовать и не иметь права на большее.
Я мог бы просто затащить ее в комнату и уложить в кровать. Но делать этого не стану. Ее позиция оглашена четко. И меня бесит внезапно проснувшееся благородство, которого раньше во мне особо не наблюдалось. Девки вечно говорят, что сейчас не готовы, и им надо сначала поближе познакомиться. А через час скачут на тебе, выделывая виражи, которые не в каждой порнушке увидеть можно. Последний раз я парился, чтобы затащить в постель Ирку Гуся, свою одноклассницу. Но было это в одиннадцатом классе. И понадобился мне всего месяц.
Но пухляш не моя одноклассница и я уже не подросток. Мое решение жениться на этой девушке, и колечко, поблескивающее на ее пальчике, отводит
А сейчас я унимаю дрожащее в возбуждении тело, прижимаю к себе Риту, аккуратно укладывая подбородок на ее макушку, удачно расположенную прямо под ним и делаю несколько глубоких вдохов. По какому-то волшебству, которого я раньше за собой не наблюдал, возбуждение утихает, стояк не причиняет острой боли, а по телу разливается приятная истома. Эта девушка странно на меня действует, провоцируя эмоции, о которых я раньше понятия не имел. И то, что сейчас, когда мне так хорошо, она не двигается в моих руках, вводит меня в двойственное состояние экстаза и раздражения. Мне хочется ощутить на себе ее руки. Мне кажется, я могу кончить от одного ее прикосновения к себе. Я еще никогда не хотел ощутить на себе чьи-то руки так сильно, как теперь. Но то, как несмело она стоит, медленно вдыхая воздух и обжигая мою шею на выдохе, не зная, куда деть лицо и не понимая, как вести себя, притягивает еще сильнее.
– Миша, – тихий, но сильный голос вибрирует в ямке под кадыком, – зачем ты это делаешь?
Спрашивает, вызывая широкую улыбку. Сама ведь понимает, не маленькая, что я не могу пройти мимо нее и не притронуться.
– Хватит держать меня на расстоянии, пухляш, – бубню в ее волосы. – Ты разве еще не поняла, что никуда от меня не денешься? Ты уже надела чертово кольцо. Дала это мне. Теперь дай мне немного свободы в отношении себя. Я хочу только быть ближе.
– Пусти, пожалуйста.
Вот ее прикосновение. Ее ладони на моей груди. Отталкивают меня. Это не то, что мне надо. Но мое изголодавшееся тело радуется уже и этому. Никогда не подумал бы, что окажусь в такой дурацкой, унизительной ситуации. Стою тут и выпрашиваю внимания, как голодный мальчишка. А ведь мне стоит всего лишь позвонить по одному из десятков номеров, забитых в мобильнике и уже через полчаса я окажусь в окружении девок, готовых ублажать меня часами.
И я понимаю, что в полной заднице, раз желание набирать один из имеющихся номеров, отсутствует напрочь.
– Сын, – раскатистый голос отца разносится по дому, нарушая наше с пухляшом уединение, – спустись, нам надо поговорить.
И все. Перед глазами снова голый генеральский зад… бррр. Меня передергивает и я отпускаю облегченно выдыхающую девчушку, легко касаясь пальцами носика, так привлекающего меня. Ох уж этот нос.
– Давай сходим куда-нибудь сегодня, – предлагаю тихо, не хочу, чтобы отец нас услышал.
– Уже поздно, Миша, – пухляш открывает дверь своей комнаты, делая шаг назад, чтобы оказаться в ней. – А мне еще нужно подготовиться к семинару по психологии.
Какая хорошая девочка. К семинару готовится, книжки читает, грамматику повторяет. Что б ее! Ладно, сама виновата.
– Тогда после разговора с отцом я приду помогать тебе готовиться.
– Не надо, я и сама справлюсь.
– Это было не предложение, пухляш, – улыбаюсь, томно растягивая слова и наблюдаю, как рот девчушки открывается, оставляя заманчивую щелочку, куда я с удовольствием поместил бы свой палец. – Я хочу провести с тобой время. Тебе осталось выбрать, или мы выберемся из дома вместе, или мы будем готовиться к семинару вместе.
– Миш…
– И не надо благодарности за право выбора, пухляш, – нахально перебиваю ее, посмеиваясь, не собираюсь слушать ее отговорки. – Я скоро буду. Кстати, ты можешь на примере меня целую докторскую написать. Я же находка для любого психолога!
Сбегаю вниз по лестнице, все еще ухмыляясь. "Я собираюсь стать учителем, а не психологом!" – доносится до меня ее крик. Блин, я же знал… а, ладно, для преподов я тоже интересный экземпляр. В школе вот все радовались, что я у них есть. Да и не об этом сейчас. Хочет сидеть дома, что ж, я посижу с ней. Не хочет сделать шаг мне навстречу – я сделаю к ней несколько шагов. Я проложу к ней целую дорогу. Не сможет же она отшивать меня постоянно, скоро наша свадьба.