Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник)
Шрифт:
— Прессованного стекла, вы хотели сказать? — предположил я.
Миссис Эрнли кивнула.
— Да, именно, — согласилась она. — В любом случае, они оба у меня в сумочке, и я не могу отличить настоящее — и не смогла бы, мне пришлось обвязать настоящее шелком. А теперь о плане: вам нужно будет взять и спрятать настоящее — о, я знаю, как чудесно вы умеете обводить вокруг пальца таможенников! — а я оставлю у себя фальшивое. И потом, если они учуют что-нибудь по поводу того, что я купила ожерелье и обыщут меня, то найдут подделку и посчитают, что их дезинформировали. А вы мне вернете настоящее после того, как меня обыщут — как можно скорее, и я выпишу вам чек на пять процентов.
— На два с половиной, — поправил ее я.
— Отведите меня туда, где я смогу отдать вам его, — продолжила она, не слушая
— Что ж, хорошо, — сказал я. — Спрячу его для вас в надежном месте.
И после этого миссис Эрнли протянула мне настоящее ожерелье, отлично сделанную цепочку огоньков — великолепная была вещь. И я спрятал его, но отказался сказать ей где.
6 марта, вечер
Когда речь заходит об украшениях, женщины становятся очень похожи на маленьких девочек, а мужчины — на мальчиков. Миссис Эрнли все-таки удается уломать меня разрешить ей по крайней мере дважды в день немного поиграть с ее великолепным ожерельем. И пока она играет им, сидя на диванчике в штурманской, я сижу и смотрю на нее. Удивительно хорошенькая женщина!
— Почему вы так смотрите на меня, капитан Го? — спросила она сегодня днем, бросая на меня взгляд с крупинкой чистого озорства.
— Думаю, дорогая леди, вы и сами прекрасно понимаете почему, — ответил я, слегка улыбаясь ее притворству. — Вы прекрасно выглядите, да и в целом вы достойный изучения предмет для мужчины с моим характером. Любопытно, какую следующую черту вы мне покажете — слабость или силу? Честно говоря, я подозреваю первое.
— Не совершайте ошибок, капитан, во мне ни капли слабости! — заявила миссис Эрнли в своей эксцентричной манере. — Уверена, вы не найдете и следов ее!
— Доказательства, милая леди, должны выдвигаться на судебной тяжбе — Разум против Опыта! И сейчас мой опыт знакомства с вами подсказывает: вы достаточно средний человек, неплохая смесь силы со слабостью. До сегодняшнего дня вы демонстрировали мне свою сильную сторону. И сейчас Разум, выступая против Опыта, приказывает ожидать, что вы покажете обратную сторону медали.
— Капитан Го! — сказала она. — Вы слишком глубоко копаете. Будьте благоразумны, полюбуйтесь моей неземной красотой. Видели ли вы что-нибудь подобное? Я просто обязана была купить его. Не смогла отказаться. Хотелось бы мне посмотреть на ту, которая смогла бы! Надеюсь, вы это и назовете слабостью!
— Слабость в том, что я не буду ругаться с тем, кто собирается положить мне в карман двадцать пять тысяч долларов, — ответил я.
Миссис Эрнли оцепенела от ужаса, и мне пришлось объяснить ей:
— Это моя доля, между прочим. Два с половиной процента от миллиона долларов — это двадцать пять тысяч.
— О! — сказала она довольно странным тоном. — Да, конечно. Я не подумала посчитать.
Я промолчал, но не мог не размышлять, была ли это маленькая слабость, которую миссис Эрнли показала мне. Она очевидно была шокирована тем, что я просто разъяснил ей размер моей комиссии — хотя, видят боги, это до смешного дешево по сравнению с тем, что собирались содрать с нее таможенники. Но вы никогда не сможете предсказать, с какой стороны на это взглянет женщина.
Женщины — это удивительная смесь большой расточительности и мелкой экономии. В оставшееся время, которое миссис Эрнли провела в штурманской, она была очень тихой, и я немного подшутил над ее внезапно возникшим здравым смыслом.
— Дражайшая леди! — сказал я. — Если размер моего гонорара расстраивает вашу милость, почему бы не околпачить нашего общего врага всего лишь за удовольствие от игры и приятной дружбы?
Она так горячо запротестовала, как будто и не думала о чем-либо таком, и так рьяно зарделась, что у меня не осталось сомнений, что я попал в яблочко. Тем не менее она ясно дала понять, что ее слово крепче всяких векселей, будь они даже подписаны, скреплены печатью и банковскими гарантиями. И все это время она теребила
Потом она отдала ожерелье обратно и ушла переодеваться к ужину. И какова же природа женщин?! Миссис Эрнли подменила ожерелья! Она оставила мне подделку, я выяснил это через минуту, проверив его. И не случайно, это легко можно было доказать — она перевязала шелковую ленту с настоящего ожерелья на поддельное. Поистине — нужно порядочно извернуться, чтобы успеть за женщиной! Но есть еще кое-какие способы для мужчины понять истинный мотив женщины, если не считать денег. Например, вызван ли ее поступок безумным великодушием или даже более безумной подлостью. И понять, чем же вызван поступок миссис Эрнли, было совсем нетрудно. Тот факт, что она дала обещание заплатить двадцать пять тысяч сверх миллиона, ужаснул миссис Эрнли, и она подсунула мне фальшивку пытаясь самостоятельно провезти настоящее, — чтобы не платить мне комиссию. Ей не хватило мужества самой честно признаться мне в этом, но, думаю, как только она успешно пройдет таможню, то напишет мне вежливую записку что решила не втравливать меня в это и провезти ожерелье сама. Думаю, миссис Эрнли оставит мне стекляшку на память, и, будучи настоящей женщиной, даже не сочтет это чем-то неприличным. Она будет думать, что я с радостью оставлю подделку себе в память о ней! Неудивительно: то же самое чувствует обычный, прямолинейный и рассудительный мужчина, когда выходит в море. Оно, как и женщины, подчиняется импульсам, тогда как он ожидает от него способности к разумным действиям, которые, в целом, полностью отсутствуют.
И мне теперь стало интересно проследить за ее дальнейшими маневрами!
9 марта
— Последние пару дней вы не просили меня показать вам ожерелье, — сказал я миссис Эрнли этим утром, когда пригласил ее на нижний мостик. — И вас утомила компания старого морского волка. Признайтесь, что это так!
— Я просто не разрешаю себе, — ответила она. — Показываю, что могу быть сильнее, чем вы считаете.
— Все женщины лгуньи, — торжественно пробормотал я себе под нос. — Думаю, они не могут ничего с этим поделать, так же, как и мужчины не могут не пытаться блеснуть умом за чужой счет.
Но вслух я ничего не сказал, и несколько минут мы прогуливались по мостику, не говоря ни слова.
— Быть сильным — это не означает, что вы будете сильно стараться не делать чего-то, от чего вам не сильно трудно отказаться, — в конце концов сказал я.
— Звучит сложно, — ответила миссис Эрнли. — Попробуйте что-нибудь поинтереснее, капитан Го, или я не смогу понять, что вы хотите мне сказать.
— Я имею в виду, — сказал я, — что, скажем, если я буду заставлять себя не лгать только для того, чтобы доказать, каким морально сильным я могу быть, то ничего не докажу; просто потому, что вранье — это не мой смертный грех. Конечно, если мне придется соврать, то я это сделаю в полной мере, но у меня нет тех особенных наклонностей, что были свойственны Анании. [146] Из двух способов доставить себе трудности я наверняка не выберу ложь. Понятно?
146
Это явно ссылка на одного из библейских персонажей, но трудно сказать, на кого именно, — поэтому фраза звучит нарочито двусмысленно. Речь может идти либо провидце Анании, брошенном в темницу за то, что тот посмел развеять необоснованные надежды царя (2 Пар. 16:7), либо о лжепророке Анании, противостоявшем пророку Иеремии (Иер. 28), который, наоборот, был склонен без должных на то оснований поощрять необоснованные надежды, за что Иеремия предсказал ему смерть в течение года, либо уже о новозаветном Анании, члене первохристианской общины, который со своей женой Сапфирой предпринял попытку утаить часть средств, вырученных от продажи земельной собственности, но был разоблачен и вместе с супругой «пал бездыханен» (Деян. 4:34–35). В любом случае ссылка, похоже, дана не совсем к месту. Вероятнее всего, капитан (или даже его автор), с увлечением бичуя женские пороки, сам впал в только что описанный им грех сильного пола: «мужчины не могут не пытаться блеснуть умом за чужой счет».