Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник)
Шрифт:
— Поосторожнее с этим, парень! — сказал я. — Кто-нибудь может решить, что вы пресыщенный сукин сын, разбрасывающийся деньгами направо и налево!
— Осторожнее! — ответил он. — Мать честная, капитан, бросьте! Не знаю, может, миссис Эрнли и на вас шоры натянула. О, она бы могла, хотя я сомневаюсь. Но эта штука стоит ровно столько же, сколько та платина, в которую она оправлена, не больше. А само ожерелье — из тех самых прессованных стекляшек. Хотя лично я еще ни разу не видел настолько хорошей подделки. А сейчас, капитан, нам нужно
— Сделаю все возможное, — сказал я, — чтобы все было правильно. Дама однозначно поручила мне это ожерелье, думая, что оно настоящее.
Я подобрал его и понес к своему ящику, и в этот момент в дверь рубки постучали, и заглянул таможенник.
— Мы нашли его, сэр! — восторженно воскликнул он. — Мисс Синкс нашла его в вентиляции в каюте леди. Зайдете, сэр? Она устроила там скандал. Может, капитану тоже лучше подойти? Некоторые пассажиры, похоже, тоже пытаются доставить нам неприятности.
Начальник уже почти вышел из каюты, но обернулся и сделал знак следовать за ним.
Когда мы спустились в главную кают-компанию, из которой можно было попасть в каюту миссис Эрнли, я обнаружил, что там, похоже, начался настоящий бунт!
Ее каюту окружила толпа пассажиров первого класса. Дверь была открыта, и поверх голов пассажиров я разглядел миссис Эрнли и молодую, аккуратно одетую женщину. Миссис Эрнли была одета так, будто собирается сойти на берег. Она стояла посредине каюты и, кажется, отчаянно прижимала что-то к груди, а вторая женщина безуспешно пыталась это что-то у нее отнять.
В эту минуту в каюту зашел еще один таможенный офицер и стал помогать женщине отбирать у миссис Эрнли то, что она так отчаянно пыталась защитить. Миссис Эрнли вскрикнула, и ответом ей стало угрожающее ворчание пассажиров, которые стояли около каюты.
— Как этот мужчина обращается с леди! — услышал я возмущенный голос среди чужого бормотания.
Я быстро подошел и схватил следователя за локоть.
— Ради бога, отзовите своего человека, пусть он прекратит заламывать леди руки! — сказал я. — Иначе у вас появится много ненужных проблем!
— Сренсен! — выкрикнул следователю начальник. — Выйдите оттуда!
После этого окрика пассажиры, стоявшие полукругом у каюты, оглянулись, и я принял огонь на себя.
— Ну, леди и джентльмены, — сказал я, — это касается миссис Эрнли и таможни Соединенных Штатов. Я убежден, что вы не желаете смущать ее больше необходимого, поэтому позвольте им самим уладить дело. Вы можете не сомневаться: пока эта леди на борту моего судна, я прослежу, чтобы с ней обращались учтиво.
— Так держать, капитан! — выкрикнул один из пассажиров. — Если так
— Можете быть уверены: и главный офицер, и я будем максимально внимательны к леди, — ответил я. — Он обязан исполнить свой долг, но вряд ли хочет сделать его более неприятным, чем необходимо. А сейчас, будьте так любезны, отойдите от двери. Не нужно здесь толпиться.
Когда пассажиры поняли, что их глубокое желание справедливого и учтивого обращения с женщиной, попавшей в беду, будет удовлетворено, то растаяли, как снег на солнце, и я наконец спокойно прошел в дверь и тронул женщину-следователя за плечо.
— Разрешите мне, на минутку, — сказал я. — Может, я смогу уговорить миссис Эрнли послушать меня, чтобы не продолжать эту болезненную ситуацию.
Следователь взглянула через плечо на своего начальника, а тот, видимо, кивнул, соглашаясь с моим предложением, и она моментально разжала руки.
— Миссис Эрнли! — проговорил я. — Миссис Эрнли! Послушайте меня. Вы должны отдать ожерелье. Вы должны заплатить пошлину. Но главный следователь заверил меня: если вы согласитесь помочь им сейчас, то против вас не выдвинут никаких обвинений. — Я посмотрел через плечо на начальника.
— Прав ли я, давая даме такое обещание? — спросил я негромко. — Можете вы подтвердить его?
Он кивнул. Было заметно, что ему по-настоящему жаль миссис Эрнли, но и долг должен быть исполнен — и он состоял в том, чтобы дядюшка Сэм в полной мере получал свой фунт мяса на ужин.
— А сейчас, миссис Эрнли, отдайте мне ожерелье, и давайте закончим эту болезненную сцену. Все это очень неприятно. Нам всем вас очень жаль, но вы должны знать: за роскошь нужно платить, и таможня никому не сделает поблажки. Давайте.
И тогда, очень нежно я разжал ей пальцы и вынул крепко свернутую сияющую нить камней. Потом миссис Эрнли ни разу на меня не взглянула — только на камни, когда я передавал их главному следователю. Ее с ног до головы била дрожь, и мне пришлось подать знак женщине-следователю, чтобы та поддержала миссис Эрнли: я боялся, что она может упасть в обморок.
Главный следователь не отказал себе в удовольствии пару раз качнуть ожерелье, рассыпая по каюте отблески, как будто и его они заворожили. Потом он обернулся и выглянул из каюты.
— Джим, — позвал он, — ноги в руки, и сходи за мистером Малчем.
— Государственный оценщик, — объяснил начальник, обернувшись ко мне. — Он работает с нами, теперь уж точно не будет никаких ошибок!
Через пару минут Джим вернулся с мистером Малчем — длинным, тощим парнем, настоящей занозой в заднице.
— Дай его сюда, Соутер, — сказал он. — Скоро я раскрою вам глаза на то, хорош ли этот товар!
Он подошел ближе к иллюминатору и положил ожерелье на койку — собственную койку миссис Эрнли. Тогда он вытащил из кармана футляр и склонился над ожерельем.