Мое мерзкое высочество
Шрифт:
А я поняла, что, кажется, не просто так выдумывала весьма неправдоподобные причины для остановок, и моя любовь к булочкам вовсе не бессмысленна.
— Вы…вы… но это невозможно! Конунг обещал, что больше никому не пожалует этот титул! — мужчина, которого держали за плечи, заставив стать на колени два моих стража, был страшно худ. Его вытянутое лицо украшала едкая, черная бородка, а глаза казались страшно маленькими для таких крупных, пусть и растянутых, вниз черт лица.
— Титул мне даровал не конунг, — склонив голову на бок и рассматривая баснословно дорогой зеленый шелк из Мерона,
Мужчина побледнел, посерел, а затем заискивающе улыбнулся:
— На поддержание дома выделяют совсем мало средств. Их только и хватает на жалование старой служанки и на поддержание здания в целости.
Может, будь узор на зеленом шелке чуть проще, я бы не опознала ткань. Будь рисунок не таким редким, может, и не обратила бы внимания. Но в том году, когда первый рулон завезли во дворец для платья нашей Вивьен, каждая пожелала иметь такое же, но далеко не все придворные дамы могли себе позволить хотя бы верхнюю юбку из этой ткани, а уж говорить об управляющем из вражеской страны… да еще с учетом военной пошлины, которую драли с купцов, а те в свою очередь с покупателей… Кажется, в поместье не все так плохо.
— А где живете вы? — не желая сегодня разбираться с делами, прикрывая зевок рукавом, спросила у управляющего, еще раз окидывая взглядом дом. Ничего. Красивый, интересный. Необычный.
— Моя скромная обитель дальше, в конце сада, — затараторил худой лжец, от чего голова затряслась, а в одном из ушей заколыхалась серьга с жемчужиной, за одну стоимость которой, вероятно, можно было купить дом в деревне, — но вам не стоит беспокоиться. Пусть я живу и скромно в сравнении с трудами, что возложили на мои плечи, но мне хватает. Быть наместником принцессы Ясных Небес — великая честь, которая окупает все тяготы.
— О, так ты у нас не просто управляющий, ты наместник! Какая прелесть, — фыркнула я, направляясь к повозке. — Под стражу его. Заприте где-нибудь. И давайте посмотрим на скромное жилище столь честного человека. Уверена, там найдется постель для не менее скромных гостей.
Стараясь не цепляться взглядом за Куру, я укрылась в повозке. Ничего. Ему так же будет не лишним посмотреть и послушать, как завывает наместник бедной провинции, таскающий на себе половину казны оной.
А я пока подумаю, как быть дальше.
Глава 9
Небольшой дом на два этажа из белого камня выглядел как-то чуждо в сравнении с мрачным черным деревом самого поместья. Спасало только то, что они стояли довольно далеко друг от друга.
Повозка затормозила у двери, выкрашенной синей краской. Такими же по цвету были и оконные рамы, создавая четкую ассоциацию с керамической вазой. В целом, дом смотрелся бы очень даже неплохо, если бы не глухое раздражение от осознания, на какие деньги его построили. У меня не возникало и мысли сомнения о источниках дохода.
— Ваше высочество, мы проверим дом, — перед окном повозки, коротко склонив голову, на короткое мгновение остановился один из стражников. Не дожидаясь разрешения, несколько воинов метнулись внутрь здания. Почти сразу изнутри донеслись крики, звон посуды и просто какой-то шум.
Через несколько минут у низкого крыльца, выстроившись линией, стояли обитатели дома. Высокая, очень крупная, скорее, огромная женщина в шелках, прижимающая к себе сына-подростка, кухарка, жирные пятная на одежде которой красовались даже не воротнике, две помощницы по дому, и, кажется, дворецкий. Последним из здания вышел грузный мужчина, все еще выдавая военной выправкой прежнюю стать. Никак, единственный стражник этого дома?
Не так и много, в сравнении с тем, что я ожидала.
Люди ворчали, и пытались выяснить, что происходит, но даже хозяйка дома, под хмурыми взглядами моей стражи и бряцания оружия, не решались выражать недовольство слишком громко.
— Можете пройти, ваше высочество, — дверцы повозки распахнулись, и мне помогли спуститься.
— Всех в главный зал, если здесь такой имеется, — тихо приказала я, в сопровождении двух стражей и Полли поднимаясь по лестнице.
За входными дверьми меня ждал неприятный сюрприз. Наместник, кажется, воровал не только у поместья, но и у всех близлежащих земель. Золоченые подсвечники, длинные, из дорогого бархата, шторы. Тканые, паххетские ковры и цветущие вишни в кадках.
— Прекрасно, — не сдержавшись, фыркнула я, дернув подол, что норовил закрутиться вокруг ног. Настроение стремительно падало. Само состояние поместья меня удручало не так сильно, как государственник, так бессовестно обкрадывающий людей, на благо которых, по идее, должен служить. — Найдите казну этого существа, что зовет себя наместником. В доме определенно должны быть потайные комнаты. Принесите мне учетные книги. И подайте ужин. Пусть девушки помогут.
В большом, не менее богатом зале пылал камин, позволяя немного расслабить одеревенелые конечности. Сев во главе длинного стола, я рассматривала людей, которых, одного за другим, вводили в помещение. Мне не хотелось разговаривать с ними, но положение обязывало.
— Как вы, надеюсь, сумели догадаться, я прибыла сюда в качестве новой хозяйки. По милости его высочества, принца Ола, не даровали титул Принцессы Ясных Небес, — послышалось удивленно-недовольное бормотание. Еще бы. Кажется, эти люди на самом деле верили, что смогут жить в свое полное удовольствие, не привлекая внимание вышестоящих лиц и не отвечая за собственные поступки. Но тут неожиданно появилась я. Все бы ничего, но свобода далась мне так просто, чтобы можно было закрыть глаза на подобные, очень крупные, мелочи.
— Тишина, пожалуйста, — из глубины здания, проворно переставляя ноги, неся на подносах что-то горячее и ароматное, появились мои служанки, в сопровождении местных девиц. Приставленные ко мне герцогом Назаратом помощницы оказались на самом деле очень хороши. Молчаливые, исполнительные, они обещали со временем стать весьма ценными слугами. Поверну голову к одной из них, замершей у стола в ожидании распоряжений я тихо уточнила — Будет чем накормить стражу?
— Если немного постараться, то хватит на всех, ваше высочество, — не поднимая глаз, так же тихо отозвалась девушка. — Но на утро ничего не останется.