Мое непреклонное сердце

Гудмэн Джо

От этих невозмутимо-холодных слов графа, казалось, содрогнулся даже воздух в комнате. Мерседес хотела обхватить руками плечи, чтобы унять озноб, но не могла.

— Вы сломали мою куклу, — сказала она.

Она не узнала своего голоса — по-детски обиженного, задыхающегося.

— Ты сама была похожа на куклу, — сказал он. — Бледное фарфоровое лицо без всякого выражения. Пустые глаза. В них не было никакой жизни. В эту ночь я возвратил тебе жизнь. Мерседес. Я показал тебе, что тебя ожидает, если ты вздумаешь говорить то, чего не

следует, но я дал тебе свободу говорить все остальное. Ты вышла из этой комнаты в башне, похожая на ту маленькую девочку, которую все помнили. — Он помолчал. — Я мог сломать не только твою куклу. Я мог сломать и тебя.

Его угроза витала над ней все эти годы. Именно поэтому она никогда не возражала ему и всегда сдавалась, едва начав сопротивление. Он возвратил ей в ту ночь ее голос, но забрал то, что она могла рассказать. Он не сломал ее тела, как сделал это с ее куклой, но сломал ее дух.

Мерседес тихо спросила:

— Вы опять собираетесь вызвать Колина на дуэль?

Уэйборн слегка задумался. И наконец кивнул:

— Ты оправдываешь мои ожидания, Мерседес. Я знал, что ты опять заговоришь о цели нашего поединка.

Она больше не боялась его. Но теперь у нее не было против него никакой защиты. Возвращение памяти заставило ее почувствовать себя менее свободной и более уязвимой.

— Я удивлена, что вы согласились на это, — сказала она. — Колин убьет вас — вы же знаете.

Граф равнодушно улыбнулся:

— Ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. И без всяких дальнейших объяснений он вышел из комнаты, закрыл дверь и запер ее на ключ. Он немного постоял в коридоре, прислушиваясь, и был удивлен, услышав звук рыданий.

Двумя часами позже в комнату вошел Понтий Пайн. Ловко балансируя подносом в одной руке, другой он спрятал ключ в карман. Не оглядываясь, пинком ловко закрыл за собой дверь.

— Северн приказал принести вам что-нибудь поесть, — сказал он ей.

Он поставил поднос на постель и предостерегающе поднял палец, как только Мерседес решила заговорить. Показав на дверь, он дал понять, что их могут подслушать, и стал говорить о несущественных вещах.

— Вам, может быть, и не хочется есть, но вы должны понимать, что вам необходимо подкрепиться. На полный желудок все всегда кажется лучше. Этой мудрости меня научила жизнь. Полное всегда лучше, чем пустое.

В спальне, кроме кресла-качалки, комода и большого шкафа, был еще небольшой письменный стол. Произнося свою страстную тираду, Понтий Пайн шарил тем временем рукой в столе в поисках бумаги, пера и чернил. Его торопливое сообщение было чудовищно безграмотным и едва-едва разборчивым: «Не одчаевайтись». Он дал ей пару секунд, чтобы разобрать написанное, а затем разорвал бумажку в клочки и сунул себе в карман. Потом он знаками подсказал Мерседес, что она тоже должна поучаствовать в разговоре.

— Я ничего не хочу, мистер Пайн, — послушно сказала она.

— Эпин, — поправил он ее. — Так правильно. — И повторил

еще раз, сделав паузу между именем и фамилией:

— Понт Эпин.

— Это по-французски.

Следуя его молчаливому указанию, она подняла связанные руки.

— Да.

Он вынул нож и стал поддевать узел, ослабляя его, но не развязывая до конца.

— Значит, вы француз? — спросила она.

— Нет. Моя мать была француженка. Мерседес не смогла удержаться. Просто невозможно было продолжать бессмысленный разговор.

— Они хотят убить Колина, — прошептала она. — Вы должны сделать что-нибудь.

Он быстро закрыл ей рот ладонью.

— Ну поешьте немного, — ответил он ей умоляющим голосом.

— Оставьте мне нож.

Эти слова потонули под его ладонью, но он все понял.

— Я что-нибудь придумаю.

При этом голубые глаза Понтия выразительно показали на дверь. Он спрятал нож в сапог и освободил ей рот.

— Ну хорошо, — громко сказал он. — Северн говорил мне, что вы, наверное, и не притронетесь к еде. Но я все-таки оставлю поднос здесь — вдруг вы передумаете.

Когда он открыл дверь, Мерседес увидела, что его предосторожности не были напрасными. В коридоре стоял Северн, нисколько не смущаясь тем, что его застали здесь. Понтий отдал ему ключ и ушел. Северн холодно улыбнулся Мерседес, закрыл дверь и запер ее на ключ.

Колин добрался до охотничьего домика за несколько часов до темноты. Если бы он хотел нагрянуть незамеченным, то подождал бы сумерек. Но он решил не ждать, потому что боялся за Мерседес. По той же причине он принял решение, чтобы Обри не сопровождал его до самого домика. Пока Северн и Уэйборн думают, что они хозяева положения, Колин может ожидать от них каких-то достаточно предсказуемых действий. Если же их загнать в угол или испугать, то оба без колебаний пойдут на любую жес-токость по отношению к Мерседес, лишь бы освободиться самим.

Колин увидел, как упала занавеска в большом окне фасада домика, когда он спешивался. Они заметили его, но никто не стреляет. Это хороший знак.

Он привязал свою лошадь к стойке. Взяв лакирован-ный футляр с парой дуэльных пистолетов под мышку, Колин направился к домику по моленной плитами дорожке.

Дверь перед ним открылась. Колин был несколько ошеломлен, когда в человеке, приглашавшем его войти, он признал Понтия, Пайна. И сразу понял, что от Северна не укрылась его растерянность.

— Я вижу, вы меня вспомнили, — сразу сказал Понтий. Он повернулся к Северну. — Теперь вы еще раз удостоверитесь, что я говорил правду. Капитан Торн знает, что я был в его команде на «Таинственном». Не думаю, что он будет это отрицать. — Он взглянул на Колина. — Ну как, капитан?

Колин не стал отвечать на вопрос.

— Что вы здесь делаете? Теперь заговорил Северн:

— Думаю, это совершенно очевидно, Торн. Мистер Пайн — тот, кто может развенчать вашу победу на «Таинственном».