Мое обретение полюса
Шрифт:
Не подозревая, что мне собираются вручить медаль, я после выступления спустился со сцены. Тут я столкнулся с кронпринцем, который поднимался мне навстречу. Он обратился ко мне, но я не понял его, спустился в зал и встал перед сценой. Принц смутился оттого, что я не понял его, однако развернул бумагу и начал зачитывать приветственную речь. Сбитый с толку, я слушал, стоя внизу. Не помню, поднялся ли я снова на сцену и ответил принцу, или принял медаль там же, где стоял.
Несколько дней я занимался тем, что отвечал на письма и телеграммы, посещал обязательные общественные мероприятия. Целый день, помню, надписывал автографы для членов королевской семьи. Наконец я увидел, что мои дела достаточно прояснились. Я мог съездить в Брюссель, успеть вернуться в Копенгаген и пораньше отправиться домой.
Итак, я представил доклад Географическому обществу, удовлетворил аппетиты репортеров — они забросали меня должным образом вопросами и набили материалами свои портфели — и теперь, уставший до смерти, страдая от бессонницы, с удовольствием взирал на перспективу отъезда. По этой причине я не принял приглашение на банкет, который газета «Политикен» устраивала иностранным корреспондентам в ресторане «Тиволи».
Однако устроители настаивали, чтобы я приехал хотя бы минут на пять, и обещали не мучить меня интервью. Пришлось все же поехать. Я устало слушал речи, которые произносились на разных языках, и не испытывал никакого волнения при звуках аплодисментов. В то время как представитель «Матэн» говорил что-то по-французски, кто-то тихо подошел ко мне и положил телеграмму рядом с моей тарелкой. Я увидел, что со всех сторон в зале появились служители с телеграммами в руках, которые они клали рядом с тарелками различных репортеров. Человек из «Матэн» смолк, все стали читать телеграммы. Мертвая тишина воцарилась в зале. Можно было слышать дыхание людей. Это было первое послание Пири, которое гласило: «Звездно-полосатый флаг пригвожден к полюсу!»
Я сразу же поверил тому, что было написано в телеграмме. «Наконёц-то он добрался туда», — подумал я. Справа и слева от меня люди обсуждали новость. Кто-то заявил, что это мистификация. Я узнал фразеологию Пири. Я понимал, что телеграфисты вдоль побережья Лабрадора слишком хорошо знали Пири и устроить подобную шутку было невозможно. Я сказал об этом собравшимся. Речи продолжались, никто не упоминал послания Пири, однако сам воздух, казалось, был наэлектризован.
Насколько я способен анализировать свои чувства, могу сказать, что не испытывал ни ревности, ни сожаления. Я размышлял о многолетних усилиях Пири и был рад его успеху. Да, я не испытывал никакой ревности. Я думал, что, невзирая на всю тщетность самого факта покорения полюса, путешествие Пири должно иметь огромное научное значение. Весьма вероятно, что он открыл новые земли и положил на карту новые ледовые моря. «Славы хватит на двоих», — сказал я репортерам.
В отеле меня ожидали кипы телеграмм от различных газет. Я отобрал восемь самых представительных газет и дипломатично ответил на их вопросы по поводу того, что я думаю обо всем случившемся. Мне совсем не приходило в голову, что Пири может оспаривать мое заявление. Мне казалось и все еще кажется, что само по себе покорение полюса не столь важное событие, по поводу которого стоит поднимать много шума. Очевидно, в это трудно поверить тем, кто придает слишком большое значение такому достижению. Я не разделял эту точку зрения никогда.
На следующий день, когда я сидел за столом во время прощального обеда в Географическом обществе, мне показали второе послание Пири, в котором говорилось, что мои эскимосы заявили о том, что я не уходил далеко за пределы видимости земли. Собравшиеся приняли это с возмущением. Многие советовали послать резкий ответ. Я не сделал этого, потому что не желал ничего подобного.
Послания Пири заставили меня изменить мои планы. Прежде я принял приглашение посетить Брюссель, однако теперь, когда я подвергся нападкам Пири, я решил немедленно возвратиться домой и там лично ответить на обвинения. Я зарезервировал проезд на пароходе «Оскар И», который отплывал из Копенгагена в Нью-Йорк.
Копии полевых записей
Далее следует копия полевых записей, сделанных в одной из моих записных книжек, которые прослеживают путь экспедиции шаг за шагом от Свартенвога до полюса и обратно к суше.
Как видно из приведенного материала, первоначальные заметки (в основном они выполнены сокращенно) — это зачастую предположения, поспешно записанные памятки, данные, которые предполагалось обработать позднее. Тяжелые условия, скудость материала для наблюдения и сведенные холодом пальцы не позволяли вести обширные полевые записи. Большая часть этого материала была переписана на зимовке в проливе Джонс, другая обработана в Гренландии.
Для планирования этой экспедиции выбор каждого предмета снаряжения, любое усилие были подчинены одной цели — способствовать преодолению больших расстояний. Вооружившись решимостью победить, мы отправились к Северному полюсу намеренно, и хотя я сознаю всю важность методичных, подробных научных наблюдений, такие наблюдения не могли выполняться при осуществлении пионерного предприятия, подобного нашему, поэтому мы не обременяли себя громоздкими инструментами и не могли позволить себе проводить по-настоящему ценную научную работу — это могло помешать достижению цели. Выполненные научные наблюдения не претендуют на тщательность, и тем не менее я считаю, что характерные для любой арктической экспедиции материалы были собраны успешно.
(Обычно записи производились в конце дневного перехода.)
1908 г. 18 марта Пройдено 26 миль Свартенвог. Соорудили склад продовольствия на случай возвращения. Партия сопровождения отправляется обратно. Старт в полдень: 4 мужчин, 46 собак, 4 нарт; 26 миль. Тяжелый, волнистый лед; небольшой снегопад; крепкий лед; земля скрыта снежными наносами. Лагерь на старом поле. Беспокойная ночь; пронизывающая сырость. Дом из плотного снега сложен неудачно. (Другие записи того дня настолько неразборчивы, что их нельзя прочитать. Если не указано иначе, все направления — компасные).
1908 г. 19 марта Пройдена 21 миля Прояснилось, над землей дымка; — 56°; ветер W—2; слабое солнце; синяя дымка; во время перехода льдины становятся меньше; прибегаем к помощи ледоруба; трудные переправы. Лагерь с подветренной стороны большого тороса. Не могу отправить вспомогательную партию обратно; должны следовать за мной еще сутки.
1908 г. 20 марта Пройдено 16 миль Земля более отчетливо; обложное небо, ветер WSW— 1; ледовая обстановка ухудшилась. Небольшое иглу. Последние люди из партии сопровождения возвращаются.
1908 г. 21 марта Пройдено 29 миль Пробуждение; солнце на NE; оранжевое сияние; -63°; давление — 3010, устойчиво; безоблачно; небо бледно-пурпурное. Больше снега (на льдинах); скрип нарт; миражи — земли, горы, вулканы. Воздух прозрачный; водяное небо на N. Земля Гранта — обыкновенная линия; -46°. Пытка рыхлым снегом; переход 14 часов.
1908 г. 22 марта Пройдено 22 мили До полудня; ветер Е—3;– 59°. Начало движения в 12 (полдень); небо проясняется; ветер — 2; водяное небо на N. Земля Гранта видна после полудня (позднее). Температура поднялась до -46°. Ветер от умеренного до сильного; линии сжатия; большое разводье. Лагерь на старом поле, сидящем на мели; треск льда; поиски переправы. Молодой эластичный лед.