Мое обретение полюса
Шрифт:
В 1907 г., начав против меня необоснованную и неспровоцированную кампанию, Пири через два месяца после того, как я достиг Северного полюса, сам отправился на Север на двух судах. Он обладал преимуществами, которые были обеспечены неограниченными финансовыми средствами и влиятельными друзьями. Примерно в то же время мой компаньон Рудольф Франке по моему указанию отправился на юг, где запер мой ящичный домик в Ан-ноатоке с моим двухгодовым запасом продовольствия.
Ключ был передан доверенному лицу — эскимосу, на честность которого можно было положиться. Под его наблюдением этот драгоценный, дарующий жизнь запас мог пребывать в сохранности в течение долгого времени. С таким запасом можно было обойтись без вспомогательной экспедиции и без какой-либо помощи извне. Франке пришлось нелегко — у него не было ни лодки, ни нарт. Взяв из запасов столько продовольствия, сколько он мог унести на плечах, Франке мужественно сражался со штормами, битым льдом и волнами. Маршрут
У него едва хватило сил на то, чтобы подняться со своего каменного ложа. Собрав остатки сил, Франке доковылял до борта этого корабля изобилия. Переведя дух для того, чтобы заговорить, он попросил кофе и хлеба. Было время завтрака. Никто не снизошел даже до того, чтобы ответить. Его прогнали с корабля. Франке отправился обратно в свое безрадостное жилище и молил бога о том, чтобы смерть избавила его от страданий. Несколько позже, когда на корабле узнали, что в Анноатоке есть дом и большой запас продовольствия и что этот человек — владелец мехов и кости на сумму 10 тысяч долларов, сердце Пири смягчилось. Франке пригласили на борт и угостили кофе, хлебом и виски. Слишком ослабев для того, чтобы сопротивляться. Франке позволил запугать себя и по принуждению подписал какие-то документы, в которых не удосужился разобраться. Добраться до дома означало для него выжить, остаться в Гренландии — умереть. Судно Пири было его единственным шансом. При таких обстоятельствах он был готов подписать любую бумагу, которую ему подсунут. Однако ни в одной стране законы не дают юридической силы такому документу.
Так мистер Пири вынудил Франке передать ему мехов и кости на сумму 10 тысяч долларов, не говоря уже о моей станции и запасах стоимостью по меньшей мере 35 тысяч долларов, которые не принадлежали Франке и которые он не мог передать другому лицу. Так были захвачены «призовые» меха и кость и переправлены на возвращавшийся домой корабль Пири.
Один из бивней нарвала, который обошелся мне по меньшей мере в тысячу долларов, был отполирован и послан в подарок президенту Рузвельту. Итак, при сложившихся обстоятельствах президента сделали укрывателем краденого, не так ли?
Когда Франке в качестве пассажира вернулся на снабженческом судне Пири «Эрик», ему предъявили счет на 100 долларов за его содержание на корабле. Предположим, это была полная стоимость его проезда на корабле. Однако бесценные меха и кость были конфискованы без зазрения совести. Вот что случилось на корабле Пири, когда тот пошел на юг.
Теперь проследим за судном «Рузвельт» в его рейсе на север. Возглавляемый мистером Пири «Рузвельт» прибыл в Эта. Там были даны указания захватить мой дом и мои запасы, что и было сделано согласно подписанной мистером Пири бумаге, которая начиналась следующими бессовестными словами:
«Это вспомогательная станция доктора Кука…» По словам мистера Уитни, даже капитан Барлетт содрогнулся от возмущения при столь постыдной наглости. Как заявил Пири, запасы были брошены. По приказу Пири его люди отправились к Кулутингва и вынудили его отдать ключи, чтобы вскрыть охраняемый им склад.
Морфи, грубый профессиональный боксер родом из Ньюфаундленда, привычным делом которого было колотить матросов, был поставлен во главе этих запасов и наделен автократическими правами. Морфи не умел ни читать, ни писать, однако его снабдили длинной письменной инструкцией, в которой предписывалось превратить мой дом в факторию, а мои запасы использовать для торговли.
Итак, если бы Пири нуждался в моих припасах для проведения экспедиции, я был бы только рад отдать ему все до последней крошки, однако мою собственность использовали для удовлетворения корысти, для достижения коммерческой выгоды. Это известие было для меня горькой пилюлей.
Так как Морфи не умел читать, вместе с ним оставили Причар-да, который должен был помочь ему разобраться в пиратских инструкциях, то есть читать их Морфи раз в неделю. Причард должен был также вести счет мехам и бухгалтерию, то есть вести счет моим деньгам. Морфи вскоре надоело читать инструкцию, он также прекратил обмен и ведение бухгалтерии. Лицемерие всего происходившего, казалось, дошло даже до неграмотного и недалекого Морфи.
И вот этот самый Морфи, хулиган, привычный к тюремной жизни, в течение целого года, фигурально выражаясь, замахивался хлыстом на Гарри Уитни — человека культурного, владеющего миллионами. Деньги при тех обстоятельствах не имели значения. Наглость и узурпированная власть, казалось, правили там словно во времена буканьеров, которые сначала лишали своих жертв золота и затем заставляли их сойти с борта корабля в зеленую пучину. Морфи и Причард, эти оплачиваемые самим Пири торговцы, с удобствами разместились в моем лагере. Мистера Уитни приглашали туда как гостя. Эти люди прожили за мой счет целый год, однако положение Уитни как гостя было унизительным, потому что он заплатил Пири за эту привилегию, как мне рассказали, две или более тысячи долларов. Уитни решил остаться, когда испытал разочарование от безуспешной охоты в летний сезон. Он был слишком плохо экипирован для того, чтобы переносить заурядные трудности пребывания в Арктике. Не имея продовольствия и соответствующей одежды, он попал в зависимость от Морфи, который мог обеспечить его. Шло время, приближалась полярная ночь с ее ужасными холодами. Морфи владел всеми мехами, но не позволил Уитни подобрать подходящие меха для зимней одежды, и тому пришлось всю зиму дрожать от холода в своем охотничьем снаряжении из тюленьей кожи. Несколько раз он собирался схватиться один на один с Морфи, однако дружба с Причардом и джентльменские замашки помешали ему сделать это, он стиснул зубы и проглотил оскорбление.
Его охотничьи вылазки не удались, потому что мешали торговым планам Морфи. Самым ярким образчиком жестокости было лишение Уитни в течение нескольких месяцев достаточного количества продовольствия, даже из моих запасов, хотя это продовольствие использовалось обычно на корм ставшим уже бесполезными собакам.
Все это творилось при попустительстве мистера Пири грубым, чванливым Морфи, которого мистер Пири в своей книге называет «исключительно доверенным лицом». Более поздние измышления мистера Пири в его лицемерной попытке обелить себя (смотрите «Северный полюс», с. 76) выглядят так: он поставил Морфи охранять запасы, «чтобы помешать эскимосам разворовать запасы иснаряжение, оставленные доктором Куком». Это гнусная, мелкая, недостойная клевета на смелых, преданных людей, которые вообще не знакомы с воровством. Да, не знакомы, за исключением тех случаев, когда белые люди без чести и совести, не уважающие чужую собственность, попирающие обычаи эскимосов, вторгаются в их края, грабят их и своих соратников по исследованиям с беззастенчивостью пиратов средневековья.
30 От Анноатока до Упернавика
Тысячу сто миль по суше и морю. В Эта. К лежбищам моржей. Эскимосские трагедии и комедии. Рекордный переход через залив Мелвилл. Первые известия с проходящих судов. Затмение солнца. На юг пароходом «Годхааб»
ВАнноатоке я провел несколько приятных дней в компании мистера Уитни. Тем временем эскимосы все до единого отправились на юг, к лежбищам моржей в Нуерке. [175] Кулутингва шел с большой собачьей упряжкой. Мне представилась возможность добраться до датских поселений. Я только и мечтал о том, чтобы добраться до дома. Кулутингва был рад услужить мне. Он охранял мои запасы в 1908 г., когда подошел «Рузвельт». Его вынудили отдать ключи от моего ящичного домика. Он также занимался устройством складов продовольствия для нас, разыскивал нас на американском берегу. Пири, сочинив байку о «вспомогательном складе доктора Кука», сместил Кулутингва с поста сторожа моих запасов и запретил ему, а также Морфи, Причарду и Уитни оказывать нам какую-либо помощь, если в таковой возникнет необходимость. Кулутингва щедро заплатили за то, чтобы он предал мои интересы (заплатили по приказанию мистера Пирииз моих же запасов), однако, подобно Бартлетту и Уитни, а позднее и Причарду, эскимос осудил Пири за его нечестные действия. Когда я просил его присоединиться ко мне в долгом путешествии до Упернавика, он сказал: «Пири аннути» (Пири будет взбешен). За мой же счет Кулутингва находился теперь на службе у Пири. Но я настоял на том, чтобы он служил мне, и он согласился. Затем мы начали готовиться к путешествию на юг.
Note175
Небольшой эскимосский поселок (всего 10 человек в 1951 г.) на мысе Сомарец.
Я отправился в Эта в сопровождении Уитни, и Морфи с ворчанием предоставил мне скудный запас продовольствия на одну неделю в обмен на мою расписку. Эта расписка была позднее опубликована Пири и представлена как доказательство того, что будто бы украденное было возвращено мне.
В Эта годом раньше капитан Бернье — командир северной экспедиции, организованной канадским правительством, — оставил под присмотром Уитни большой склад. Там были продовольствие, новое снаряжение, товары для торговли и новая одежда, которую миссис Кук отправила мне с канадской экспедицией. С этим запасом необходимого я завершил свои приготовления для возвращения в лоно цивилизации.