Моё пост-имаго
Шрифт:
– Ндаа… Кто бы мог подумать,- сказал мистер Пиммз с ноткой сожаления в голосе.- Глупая лихорадка…
– Я должен был сразу все понять, ведь я доктор, как-никак. Но меня сбили совершенно другие симптомы лихорадки мистера Келпи: потливость, жар, обморочное состояние.
– У меня… у меня другая лихорадка,- сказал бабочник.- Джунгли Кейкута таят в себе множество разных болезней.
– Я так и понял.
Мистер Пиммз больше не походил на себя прежнего. С него будто слезла кожа клерка-бюрократа, въедливого, слегка занудного бумажного червя. Теперь это был человек дела, хладнокровный и решительный – слишком спокойный
– Вамба меня узнал, так ведь?- спросил мистер Пиммз.- Когда мы проходили через зал Ржавого Мотта, я заметил шевеление, уловил шепот. Я уже тогда все понял.
– Но почему вы в таком случае не сбежали?
– А какой в этом смысл?- Служитель банка закинул ногу на ногу и потер виски.- Вы устроили хорошую засаду. Я знаю, что стоит мне только попытаться улизнуть, как меня тут же арестуют ваши люди… И вы можете вытащить руку из кармана, доктор. Что у вас там, скальпель? Я не стану бросаться на вас, как какой-то невоспитанный психопат. Вы удивлены? Я не хочу убегать и прятаться, нет уж.
– Не ведь побег – всяко лучше, чем виселица,- заметил доктор Доу.
– Прошу вас, доктор, у меня есть свои причины не бояться веревок или узлов.
– И что же это за причины?
Мистер Пиммз покачал головой и промолчал.
– А зачем вам понадобилось вот это?- Доктор Доу достал из мешка, который стоял у его кресла, стеклянный флакон с встроенным в крышку небольшим пульверизатором и помпой-«грушей». Во флаконе плескалась фиолетовая жидкость, напоминающая сильно разбавленные чернила.
Мистер Пиммз улыбнулся.
– О! Мой парфюм «Винньярд» с эссенцией чернослива.
– Неужели вы полагали, мы поверим, будто немощный больной сэр Фенниуорт бегает по улицам, стреляет в людей и ездит в экспедиции?
– Разумеется, нет.- Мистер Пиммз самодовольно вскинул подбородок.- Но это было сделано, всего лишь чтобы выиграть больше времени – я разбрызгивал духи то там, то здесь, чтобы вы подольше пребывали в своем недоумении. Еще немного, и мне удалось бы поймать Черного Мотылька, пока вы ломаете голову, каким же образом к этому всему причастен сэр Уолтер.
– Вы не боялись, что он вас выдаст?
– Так он ведь ничего обо мне не знает,- безразлично проговорил мистер Пиммз.- Кто мог подумать, что его никоим образом ко мне не относящаяся фраза наведет вас на мысль, которая в итоге меня разоблачит.
– А мистер Блохх? О нем сэр Уолтер осведомлен.
– Хм. Сообщить, что в деле замешан мистер Блохх – это всего лишь признать тот факт, что имеет место какое-то дело. Мистер Блохх – тень. Мистер Блохх – темнота под лестницей. Мистер Блохх – клочок тумана. Его невозможно поймать, его невозможно узнать. Это просто имя. Вы не против, если я к вам присоединюсь?
Мистер Пиммз аккуратно и медленно достал из кармана небольшой портсигар, извлек оттуда папиретку и закурил. Поднялся синий дым, душный и довольно прелый.
– Вы ведь не курите!- потрясенно произнес сэр Крамароу. Кажется, его мир трещал по швам и вот-вот грозил рассыпаться на осколки.
– «Синий морж».- Мистер Пиммз поглядел на папиретку.- Излюбленный табак нашей славной полиции. Пристрастился в экспедиции: начиналось все сугубо как часть образа, а потом привык. Что еще у вас там в мешке, доктор? Кобра? Карлик? Пулемет? Хотя я и так знаю.
– Ваш костюм, мистер
– И как же я мог быть таким беспечным?!- со смесью иронии и презрения бросил мистер Пиммз.- Вы решили подойти к моему аресту со всей возможной дотошностью? Наверное, скупали дотошность на рынке скрупулезности в рядах педантичности… Ничего не упустили и, вероятно, гордитесь собой.
Доктор Доу проигнорировал нападки.
– Вы окажете нам честь, мистер Пиммз?- спросил он.- Прошу вас, расскажите, как обстояло дело. С самого начала.
Банковский служащий кивнул, выпустил в воздух струю синего дыма и почесал локоть.
– Вы можете позвать ваших констеблей, доктор,- сказал он.- Очень грубо с нашей стороны было бы заставлять их и дальше томиться в соседнем кабинете.
Доктор бросил быстрый взгляд на Джаспера – тот понял его, вскочил со стула и ринулся к двери. Спустя минуту он вернулся в сопровождении шумно топающего Бэнкса, Хоппера, который уже заметно припадал на раненую ногу (действие пилюль ослабевало), и трясущегося от страха Вамбы. Туземец штаны все же переодел – мистер Келпи вручил ему запасные, хранившиеся на кафедре для прогулок по саду ГНОПМ.
Констебли хмурились, играли бровями и желваками, исподлобья глядели на сэра Крамароу и клерка в соседнем кресле. Они пока что не слишком-то разобрались в ситуации, и более подозрительным им казался именно солидный джентльмен. Тем более, что клерк курил «моржа», а это уже достойно уважения.
Дождавшись, когда возня прекратится, и новые зрители займут свои места, доктор кивнул мистеру Пиммзу.
Тот покивал, сцепил пальцы рук и принялся рассказывать…
…Как вы знаете, я служу в банке господ Ригсбергов. Должность моя отношения к делу не имеет, вам лишь стоит знать, что по карьерной лестнице в нашем банке я поднялся примерно на два пролета: я уже давно не топчусь возле вешалки, но и до кабинета с круглым окном мне пока далековато. Банкиров Ригсбергов и их служащих в городе называют пираньями, но вернее было бы сравнить их (себя я к ним уже какое-то время не причисляю) со спрутами: если хотя бы одно щупальце прилепило к вам хотя бы одну присоску, вас ждет дно. Черное, беспросветное дно, куда не опускаются даже батисферы. Улочки и подворотни Тремпл-Толл кишат этими утопленниками, из которых выкачали все до последней пенни-пуговки.
Банк на площади Неми-Дрё – мрачное место, и люди, что там служат, ему под стать. Пустодушные, черствосердые, безразличные. Их волнует лишь процент, который начисляется им с каждого пенса, который они у вас забрали. Но обыватели не знают этого – не хотят знать. И продолжают вставать в серую очередь к конторским столам и грабительским кассам. Все те, кто входит в двери «Ригсберг-банка», так не похожи друг на друга, но, тем не менее, они обладают одной общей чертой – верой в то, что пусть лучше напасть свершится завтра, чем сегодня. И служащие банка, скажу вам по секрету, не зовут их посетителями, клиентами или еще кем-то в том же духе – они называют их «безнадегами». Да – все оттого, что они, мол, уже пропали, хоть пока что и не осведомлены об этом. И в конце дня каждый клерк сдает табель с количеством обслуженных безнадег.