Мое прекрасное искупление
Шрифт:
– Но я не говорил, что хочу этого.
– Томас! – Я подалась вперед. – Я занята. Пожалуйста, дай знать, если у тебя будут вопросы по моему ФД-три-ноль-два. Оставлю его у Констанции в конце дня.
Он ошарашенно посмотрел на меня, потом поднялся и повернулся к двери. Взялся за ручку, но помедлил и оглянулся через плечо:
– Ты все равно можешь ездить со мной на работу и домой, пока не решишь вопрос с машиной.
– Спасибо. Но я уже договорилась с Вэл.
Он покачал головой и удивленно заморгал, потом открыл дверь
Как только Томас скрылся за дверью с кодовым замком, в мой кабинет влетела Вэл и села в кресло.
– Со стороны выглядело ужасно.
Я закатила глаза:
– С этим покончено.
– С чем?
– У нас на выходных… вроде как что-то завязалось. Теперь с этим покончено.
– Так скоро? Он выглядит несчастным. Что ты с ним сделала?
– Почему сразу виновата я?
Вэл лишь изогнула бровь, и я вновь заговорила:
– Я согласилась попробовать развить наши якобы отношения, а потом он признался, что все еще любит Камиллу. Затем он назвал Камиллой меня, поэтому…
Я погремела карандашами в стаканчике, пытаясь вновь не разозлиться.
– Он позвал Камиллу? – растерянно переспросила Вэл.
– Нет, он назвал меня Камиллой – по ошибке произнес ее имя, обращаясь ко мне.
– В постели? – чуть ли не взвизгнула Вэл.
– Нет. – Я с отвращением поморщилась. – На пляже. Мы спорили. Даже не помню из-за чего.
– Звучит многообещающе. Нужно было догадаться, что вряд ли двое фанатиков, помешанных на контроле, сойдутся.
– Он тоже так сказал. Кстати, мы с тобой обедаем вместе.
– Правда?
– Так я сказала Томасу, поэтому да.
– Но я договорилась с Марксом.
– Ну нет, ты у меня в долгу.
– Ладно. – Вэл поставила локоть на стол и указала на меня. – Но тебе придется в подробностях рассказать про уик-энд.
– Ну конечно. Сразу после того, как ты расскажешь о своем браке.
– Нет! – простонала Вэл, закатив глаза. – Вот видишь? Поэтому я не хотела тебе ничего говорить.
– Тебе нужно запомнить один урок: не каждый станет делиться всеми своими мыслями, чувствами и секретами. Хорошо, что теперь у меня есть козырь.
– Ты ужасная подруга. – Вэл сердито глянула на меня. – Увидимся в обед.
Я улыбнулась ей, надела наушники, а Вэл вернулась к своему столу.
Остаток дня прошел как обычно. И следующий день тоже.
Каждое утро Вэл ждала меня у дома. Иногда мне везло, и я не сталкивалась с Томасом в лифте. Впрочем, при встречах он держался вежливо. Перестал наведываться в мой кабинет, а указания передавал по электронной почте или через Констанцию.
Мы собрали достаточно улик против Гроува и сами использовали доверие Тару к нему, чтобы получить данные. Ответы крылись в светских беседах и самодовольных замечаниях между Гроувом, Тару и его союзниками, например насчет того, какое доверчивое это
Ровно через две недели после того, как мы с Томасом предоставили Полански хорошие новости по Трэвису, я как-то раз сидела в «Каттерсе» одна, перешучиваясь с Энтони.
– И тогда я сказал ему: «Сучка, ты меня еще не знаешь», – проговорил он, склоняя голову набок.
Я похлопала в ладоши и подняла бокал:
– Молодец!
– Прости, что много болтаю, но я именно так ему и сказал.
– Думаю, ты отлично со всем справился. – Я сделала глоток.
– Почему ты больше не приходишь сюда с Мэддоксом? – Энтони подался вперед и дернул головой. – Почему Мэддокс вообще сюда больше не приходит?
– Потому что женщины систематически портят все его любимые заведения.
– Как подло. А они еще говорят, что это я королева трагедий. – Глаза Энтони слегка округлились.
– Кто это они?
– Ну, ты знаешь! – отмахнулся он. – Они. – Он указал на меня. – Тебе нужно все уладить. Эти ссоры наносят урон моим чаевым. – Бармен поднял взгляд, потом вновь посмотрел на меня. – Ну и ну, уже одиннадцать часов.
Поворачиваться было излишне. Не успела я опомниться, как Сойер уже стоял за спиной, дыша мне в затылок.
– Привет, красавица!
– В стрип-клубе отказались брать у тебя деньги?
Он скривился:
– У тебя поганое настроение. Знаю, ты больше не любимчик начальника, но не стоит выплескивать свой гнев на других.
– Да что ты знаешь о любимчиках? – Я сделала еще глоток. – Тебя все ненавидят.
– Ой, – обиженно сказал Сойер.
– Прости, это было грубо. Но скажу в свою защиту, у тебя станет на одного друга больше, если ты подпишешь долбаные бумаги.
Сойер заморгал:
– Стой… о чем мы сейчас говорим?
– Бумаги о разводе.
– Понял, но ты хочешь сказать, что мы больше не друзья?
– Нет, – сказала я, делая новый глоток.
– Лииз, ради бога. Ты провела одни выходные с Мэддоксом и теперь пьешь эту краску? – Он покачал головой и хлебнул пива из бутылки, которую поставил перед ним Энтони. – Я разочарован.
– Просто подпиши бумаги. Неужели это так сложно?
– В противовес общепринятому мнению закончить брак очень сложно.
– Правда? Я думала, это будет просто для того, кто изменил.
– Я не изменял!
Я изогнула бровь.
– Понимаешь… – Он указал на глаза и голову. – От ее способностей у меня уже крыша ехала. Ты хоть знаешь, что такое быть с кем-то и не иметь права на секреты?
– Тогда зачем ты ей изменил? Ты прямым текстом попросил о разводе, а теперь не даешь его.
Он коротко усмехнулся, отпил пива и поставил бутылку на барную стойку.
– Я думал, что после этого она не будет копаться в моей голове.
Энтони поставил передо мной новый «Манхэттен», и я кивнула.