Мое счастливое детство
Шрифт:
Поэтому я тихонько ребятам сказал: если будут бить, надо всем держаться вместе. А меня выпускайте вперед, у меня – ложка. О ней расскажу.
Это папа меня научил. Мол, солдат оружие из всего должен уметь делать. Вот ложка. Берешь и оттачивает да хоть камнем черпак. А рукоятку обматываешь платком. Вот и все. Оружие, да опасное, готово. Да, черпак утончается и уже такой ложкой хлебать суп, например, нужно очень осторожно, в момент весь рот изрежешь. Но в драке она, отточенная, ох хороша.
А пока нас повели в столовую. Грязную, стылую, с темными окнами.
Воспитатель звал нас «мальчики, пацаны, ребята». Я все ждал, когда крикнет: «Эй, враги народа», или «троцкисты», или еще как. Но нет, просто – ребята, и все. Он же нам объяснил, что сегодня ужина не будет и хлеба не будет. Не подвезли. Зато завтра – будет все.
Да как бы! И завтрака не было, кроме горячего чая.
Нам же есть очень хотелось. Я в коридоре слышал, кто-то сказал «ну просто катастрофа. Хоть вешайся». В общем, Нансен говорил, к холоду невозможно привыкнуть. А я добавлю – и к голоду.
Первую ночь мы спали в комнате, но кровати стояли в центре. Так как со стен текло. Наледь на стенах подтаивала и всю ночь капала. Топилась буржуйка, которую мы освоили еще в вагонах-теплушках.
К нашему удивлению, хотя мы так устали, что и удивляться особо не были способны, так вот, на кроватях были только – доски. Ни матрасов, ни подушек, ни одеял не было. Нам предложили спать по двое, а малышам – по трое. И как ни смешно или грустно – это было правильное решение. Потому что вдвоем теплее. Я лег с Изей, накрылись курточками и сразу провалились. Мне правда снилось весна. Потому что всю ночь со стен капала вода. Капель.
Утром нас подняли, отвели в туалет на улице, и директор нашего дома, худой, в очках, с изможденным лицом дяденька, рассказал нам порядок жизни. Он был простой, как в тюрьме. Не разрешалось: ругаться матом, обижать маленьких, драться, воровать, курить.
Нужно: учиться (как сказал Ленин), помогать слабым, вести хозяйство детдома, потому что это теперь и ваш дом. Ваша семья.
– Хочу спросить, пан директор (я не пан, я товарищ директор), – вылез, как всегда, Изя. – Придут ли до нас письма? Потому что моя семья есть еще на земле отцов – в Польше.
– Конечно, почта работает. Не быстро, сейчас заносы большие, но письма доходят. А что до твоей семьи, то я советую привыкать – теперь твоя семья – этот дом.
Я тоже не утерпел.
– А как с едой, товарищ директор. И нам холодно спать. Ни подушек, ни одеял. И очень хочется есть.
Тут директор вздохнул и сказал:
– Я уже поднял на ноги весь район и все деревни. Все будет. Нужно чуть-чуть потерпеть, ребятки. А сейчас мы распределим вас по классам. Но ваш отряд, эвакуационный, мы не расформировываем. Вы уже сдружились, будьте вместе. Только выберите старосту группы.
Выбрали меня. Я тронную речь не произносил, но сказал, не читая еще «Трех мушкетеров», что мы должны жить по принципу: все за одного, один за всех. Кто-то не понял, но главное – нас повели завтракать.
Дали кашу перловую и чай сладкий. Хлеба не было. Да и каши только на две-три ложки. Надо было что-то делать.
А что делать, известно – воровать. Обязательно, если хочешь хоть как-то жить. Правда, Изя мне сказал, что проше панам, но он воровать не может. Мы это поняли. Будешь хранить продукты да деньги. Ни того, ни другого не предвиделось. Но зато Изя был при деле и с гордостью мне показывал свой польский рюкзачок, чудом сохранившийся и, к сожалению, совершенно пустой.
А в нашем отряде сложилась группа ребят 10–13 лет, которая и руководила жизнью. И неплохо. Мы еще не хлебнули хулиганства. Хотя уже многое знали. И, главное, уже умели употреблять соответствующую лексику.
Теперь нужно было знакомиться с местными жителями нашего детдома. Это произошло быстро. В нашу палату вошли ребята, уже живущие здесь. Судя по их физиономиям, у них одеяла, подушки, матрасы, а также шапки зимние, валенки и польта – были. В отличие от нас.
Но знакомство не состоялась. Вбежал директор и с криком: «Мальчики, идите помогать. Привезли, привезли, ох, есть, есть Господь, есть!» – И директор, член партии с большим стажем, два раза перекрестился.
Помогать вышли немногие, у кого было что надеть на ноги.
А на самом деле благодать. Привезли матрасы, подушки, одеяла, десять пар валенок разноразмерных и пять зимних шапок.
Уф-ф-ф, хотя бы в туалет на улку можно выскочить. Мы и девочкам помогли. Им передали из Омска платки теплые, носки вязаные и другую зимнюю благодать.
Но главное! Главное! Жители села, близ которого наш дом в виде барака располагается, передали нам картошку вареную да лука, морковки немного. И вареные яйца. Хлеба у них не было.
Нас отвели в столовую и устроили роскошный обед. Нашлись даже ложки. Вилок и ножей не было вовсе.
Вот как мало нужно нам, детям. Картоха, да горячий кипяток с хвоей (название – чай), да матрасик и, главное, одеяло. А с ним мы по-прежнему вдвоем. Это же очень хорошо. Два одеяла, да еще одним матрасом можно накрыться. Забегая, отмечу, что на ужин мы не ходили. Тем более что состоял он из чая в тарелках и – все. Мы просто накрылись с головами и улетели. Или в сновидения, или в фантазии, или в воспоминание – это уж кто как. И совершенно наплевали – к нам опять заходили гости из местных. Знакомиться. Ничего, подождут. Нам же здесь жить.
Спали мы с Изей, и нам было тепло.
Все-таки знакомство состоялось. Утром опять к нам в комнату ввалились ребята, кто уже давно проживал в детдоме.
– Ну шо, пацаны, давайте знакомиться. Мы вот здесь уже давно, а вы даже и не зашли поздороваться. Меня, кстати, Прохором кличут.
– Меня – Маркел, – ответил я. – Но, конечно, не могли зайти. Ты же видел – ни еды, ни обувки, ни спанья. Здесь – не до знакомств.
– Лады. Теперь давайте устроим вам прописку сначала. А дальше посмотрим, кто из вас кем будет у нас в дому.