Мое солнечное наваждение
Шрифт:
Ярина была почему-то в коктейльном платье. Ах, да, девятнадцатилетие, выпускной, начало новой жизни… Герман бросил взгляд на настенные часы, которые, вопреки поверьям, ни разу не остановились со дня смерти хозяина дома. Он проспал жалких два часа.
Длина подола выше колена открывала вид на стройные ноги. Не слишком длинные, девчонку явно выручал каблук. С таким росточком длинные ноги смотрелись бы так же ужасно, как и короткие. Сколько в ней сантиметров? Сто пятьдесят пять? Сто шестьдесят? Поясок демонстрировал тонкую талию, очень тонкую, судя по тому, что затянут пояс не был. Широкая оборка на плечах скрывала грудь – но в том, что под тканью есть что-то больше первого размера, сомнений не было, – зато открывала изящную шею и тонкие ключицы. Чёртовы ключицы, по которым хотелось пройтись языком, слизывая запах духов и молодости.
Тонкая талия, тонкие запястья, тонкие щиколотки, тонкая бечёвка, на которой хотелось повеситься, чтобы не думать, не хотеть, не представлять.
– Что вы здесь делаете? – хмурясь, спросила Ярина.
Герман тут же вспомнил, кого привёз в этот дом пять лет назад. Перепуганного, жалкого, тощего ребёнка, смотрящего на всё со страхом, а на него – с откровенным ужасом.
– С днём рождения, – хрипло со сна ответил Герман.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Он ведь вежливый, мать его, старший, чёрт побери, брат. Тридцатитрехлетний мужик, который видел баб в таких ракурсах, что лучше бы этой девятнадцатилетней сестрице не знать. Мужик, который скорее откусит себе яйца, чем позволит себе посмотреть на девчонку, как на бабу – доступную, готовую к употреблению в любое отверстие.
Спас телефонный звонок, Ярина тут же ответила, будто рингтон был и её спасением тоже.
– Хорошо, иду, – тихо произнесла она. – Тётя Нина зовёт фотографироваться, – ещё тише пояснила и отправилась к двери.
Сраный день! Чёртов Джек Воробей! Пусть проваливает в ад к дружку Кракену! И Германа заберёт с собой, потому что жить без синих глаз, секунды назад смотревших на него, он не хотел, а с ними – не мог. Вот такая оптико-геометрическая иллюзия.
Глава 2
Он всё-таки выспался, проспал остаток дня и всю ночь. Без сновидений, кажется, не шевелясь. В какой позе рухнул на кровать, в той же и проснулся. Посмотрел на часы: не было и восьми утра. Рановато, в офис к обеду, однако спать больше не мог физически, лежать тоже.
Быстро принял душ, смывая утреннюю дремоту. Открыл окно, утро встретило летним, приветливым теплом, ещё не знойным. Взял плавки и отправился в уличный бассейн, размяться после долгих часов в постели не лишнее.
В доме – тишина. Не скажешь, что ещё вчера на всю округу гнусавил рэпер, носились, развлекая малышню и отпрысков постарше, аниматоры, в том числе запыхавшийся Джек Воробей, громыхал фейерверк. Лишь несколько горничных привычно скользили по первому этажу, да на кухне топталась помощница по хозяйству – готовила завтрак.
Герман не стал отвлекаться на прислугу, каждый делает своё дело. Отправился в бассейн, находящийся с обратной стороны дома, той, что не предназначена для чужих глаз. На ухоженном газоне, среди живых изгородей из самшита, расположилось несколько беседок, в том числе с печью-барбекю, простаивавшей без дела с тех времён, когда был жив Дмитрий. Герман пару раз порывался пригласить друзей, посидеть по-свойски, как бывало любил Глубокий, но так и не собрался. Молодой организм требовал развлечений иного плана, а на все радости праздной жизни у Германа не было времени.
Вода оказалась более холодной, чем предполагал Герман. От неожиданности он вскрикнул, нырнув с разбегу, сразу же придал ускорения, проплыл подряд не меньше двадцати раз от бортика до бортика, несколько раз пронырнул всю длину бассейна на одном дыхании и, наконец, расслабившись, откинулся на спину и завис, как в воздухе. Небо стояло высокое, синее-синее, словно глаза Ярины…
Пришлось нырнуть с головой в воду, уже не остужавшую тело, разгорячённое физической нагрузкой и мыслями. Так и хотелось самому себе врезать по холеной морде Благостное настроение, с которым проснулся Герман, испарилось.
Уже и на небо невозможно посмотреть! Сразу вспоминаются глазищи Ярины. И эта тонкая талия, чёртовы ключицы, которые всё время хочется облизать. Запястья с полупрозрачной кожей и линиями тонких венок. Воздушный, еле слышный аромат духов.
Стоило вспомнить о Ярине – всё-таки решение приехать сюда было отчаянной глупостью, – Герман почувствовал на себе пристальный взгляд. Плавать резко расхотелось, осталось единственное желание – убраться из этого дома подальше. Поставить крестик на ладони и не возвращаться без очевидной необходимости. Смерть. Рождение. Пожар.
Окна спальни Ярины выходили на бассейн, это Герман знал наверняка. Сам когда-то решал, где устраивать свалившееся на голову «счастье» в виде четырнадцатилетней тощей девчонки, больше похожей на несформировавшегося парнишку. Поднял взгляд к окнам – не могла же она наблюдать за ним? Полупрозрачные шторы колыхнулись и застыли. Видимо, показалось.
В конце концов, нет восьми утра, для чего «сестричке» вставать в такую рань? Она должна отсыпаться после вчерашнего празднования, если вообще ночевала дома. Мысль кольнула, грохнулась в солнечное сплетение дикобразом, застряла там, пронзая внутренности иглами.
Когда Герман спустил к завтраку, Нина сидела в столовой, закинув ногу на ногу, барабанила подушечками пальцев по столу – признак задумчивости. Судя по лицу, ни о чём хорошем она не думала.
– Доброе утро, – поприветствовал Герман Нину и горничную, накрывавшую на стол. Горничная ответила мгновенно, обогнула входящего, отправилась по своим делам.
– Доброе, доброе, – буркнула Нина.
– Настроение плохое?
– Хорошее у меня настроение. Расчудесное. – Из Нины так и сочился яд, хоть наконечники стрел опускай и применяй, как тайное оружие. – Ты в курсе, что удумала Ярина? – не выдержала Нина. – Учиться на ветеринара!
– Это плохо? – Герман не понял причину возмущения.
Откровенно говоря, он не задумывался, что после школы Ярина должна выбрать институт, профессию. Ведь именно так поступают выпускники школ. Правда, кто-то идёт на кассу соседнего супермаркета, а кто-то едет в Гарвард. Касса наследнице Глубокого точно не грозит, даже если ей придёт в голову открыть сеть гипермаркетов по всему миру… Но ветеринар? Лечить коров? Хомяков? Впрочем, какая разница, пусть хоть жабовидных ящериц нянчит.
– И где она собирается учиться? – он понятия не имел, где находятся лучшие школы ветеринарии. Вряд ли в Кембридже. В Швейцарии, Германии?