Моё сводное наваждение
Шрифт:
Я, кстати, очень переживала, что трачу деньги отца, но он в тот день не подал и виду, что я, возможно, зашла в тратах слишком далеко. Как вариант, он просто не следил за покупками, сделанными с карты. А если бы я случайно превысила лимит, то ему пришло бы оповещение об этом. Впрочем, доводить до этого я не планирую – вторничный шопинг в ближайшее время не повторится. Единственное, на что я ещё могу потратить его деньги – так это такси, и то, только при необходимости.
Сегодня у меня по плану занятие по фортепиано, которое проходит вечером, так как Школа Искусств, та самая, в которую
А днём запланирован урок по вождению с Мироном…
Я трусливо рассчитываю, что он его пропустит. Забудет. Передумает. Решит не тратить своё время.
Но он заходит в гостиную ровно в назначенное время. Мы не оставались с ним наедине с "моего позорного" воскресенья, и моё сердце начинает набирать обороты. Щёки и шея горят от его пристально-насмешливого взгляда. Ладони потеют. Интересно, он когда-нибудь перестанет так на меня действовать?
Сегодня на нём толстовка и черные джинсы, на голове, как всегда, беспорядок. Но что-то в нём, на мой взгляд, неуловимо изменилось. Насмешливость в его глазах, словно потеплела. Стала более дружелюбней, что ли… Очень странно.
– Тебе очень идёт синий цвет, фенек, – кивает он на мою новенькую, синюю футболку с принтом в виде ярко-оранжевого солнца. – Как, впрочем, весь этот бунтарский образ.
Да, на мне те самые джинсы, а волосы я собрала в небрежный, высокий пучок. Кажется, я вовсе не старалась специально впечатлить его своим новым внешним видом, но подсознательно, наверное, надеялась на это. И теперь не могу понять, говорит он искренне или в очередной раз издевается.
Ответить я не успеваю, потому что в гостиную в сопровождении горничной входит… та, кого я вообще не ожидаю сегодня увидеть.
О, ужас.
Я подскакиваю с дивана и выдыхаю:
– Бабушка?
Она молча осматривает меня с головы до ног цепким взглядом и слегка морщит нос:
– Что с тобой сотворили за эти несколько дней, Люба? Разве, в этом доме не принято выглядеть прилично? – а затем она переводит взгляд на Мирона и так же цепко оглядывает его: – Пожалуй, мне всё ясно. Ты, должно быть, Мирон, сын жены Андрея. Которой, по всей видимости, плевать, как выглядят её дети.
Бабушка брезгливо морщится и с уверенностью не свойственной для гостьи проходит к одному из кресел и усаживается в него с прямой спиной:
– Дорогая, присаживайся напротив. Я уже распорядилась на счёт чая.
У меня глаза готовы вылезти из орбит, но я смотрю в пол и послушно иду к другому креслу. По пути вспоминаю про Мирона и бросаю на него короткий взгляд. Он с недоумением смотрит на мою невозмутимо-наглую родственницу. Это всё – аристократические корни, которыми моя бабушка и мама очень гордятся. Всё, что осталось у них от когда-то благородной семьи наших предков.
Кто бы мог подумать, что визит бабушки "спасёт" меня от двух часов в обществе Мирона.
– Люблю чай, – вдруг, улыбается Мирон и проходит
– Что вы, молодой человек, это совсем не обязательно, – немного раздражённо замечает бабушка.
– Не обращайте на меня внимания, общайтесь с любимой внучкой. Вы, наверное, очень соскучились по ней. А я, правда, жесть, как люблю чай.
На слове-паразите бабушка морщится, а я хочу усмехнуться, потому что понимаю, что Мирон сказал его специально. Но что он задумал?
– Что ж, Люба, – бабушка отрывает неприязненный взгляд от Мирона и смотрит на меня. – Расскажи, пожалуйста, как твои дела. Сразу замечу, что твоей матери будет очень интересно узнать, по какой причине ты стала позволять себе так выглядеть.
Я не хочу, но ругаюсь. Мысленно, разумеется.
Минут двадцать она заваливает меня вопросами по теме моей успеваемости по внеклассному обучению. Я терпеливо и послушно рассказываю о том, что всё в порядке. Что прилежно изучаю иностранные языки, внимательно слушаю наставления преподавателя по балету, а сегодня на фортепиано буду разучивать новую, достаточно сложную композицию. Мне не очень комфортно рассказывать о том, какая я никчёмная при Мироне. Особенно неловко становится, когда бабушка почти после каждой моей фразы напутствует о том, чтобы я лучше старалась.
В какой-то момент бабушка и вовсе забывает о присутствии Мирона, начиная расспрашивать меня о том, как я здесь устроилась, нормально ли меня приняли и достаточно ли просторна моя комната. Или делает вид, что не замечает моего сводного брата. Я так не умею, но и правду рассказывать не хочу. Потому тихо отвечаю, что у меня всё отлично. Кроме того, я уверена, что бабушке не очень и нужна моя откровенность – ведь, у неё и своих забот хватает.
Ещё чуть позже в гостиную заходит Галина, и я чувствую, как моё сердце взволнованно подпрыгивает в груди. Отчего-то я не жду ничего хорошего от возможной беседы этих двух женщин.
– Здравствуйте, Ирина Владимировна, – улыбается мама Мирона, бросает нечитаемый взгляд на сына и проходит к нам: – Так приятно с вами, наконец, познакомится. Надеюсь, вам хватило времени пообщаться друг с другом о семейном? Мирон не мешал?
– Галина, – вежливо кивает ей бабушка. – Как ни странно, но ваш сын вёл себя достаточно учтиво по отношению к моей беседе с внучкой. Она, как раз, рассказывала в какой восторг её привёл ваш сын от второго, более удачного, брака. Не сомневаюсь, что Никита очаровательный.
– Так и есть. Люба тоже очень очаровательная девочка.
– Только не в таком виде, – фыркает бабушка. – Надеюсь, выбор этого наряда не результат ваших женских советов?
– Что вы! Я и сама впервые вижу её в таком виде. Люба, что случилось с твоими милыми платьями? Все в стирке? Она привезла с собой непростительно мало вещей. Думаю, будет не плохо как-нибудь взять её с собой на шопинг.
– Полагаю, моя внучка там уже была, – бросает она неприязненный взгляд на мои голые коленки, которые я обхватила пальцами, чтобы немного прикрыть. – Очень жаль, что вы не проследили за тем, что она себе покупает. Что ж, разумеется, вы сделаете это в следующий раз. И умоляю, ничего сильно облегающего, как у вас.