Моё сводное наваждение
Шрифт:
Просто ужас, как не понятно, что у него в голове!
– Чем ты сейчас хочешь заняться? – спрашивает Никита. – Может, поиграем во дворе?
– Конечно, – киваю я, не в силах ему отказать – так его глаза блестят азартом. – Только занесу в комнату сумку и переоденусь, ладно?
– Да, я подожду, – радуется брат.
Оказавшись в комнате, я бросаю сумку на пол и открываю шкаф. Даже не знаю, что я задумала. Просто скидываю всю свою одежду на пол и ищу хоть что-нибудь с отсутствием розового цвета. Зачем? Надеюсь столкнуться
Какой ужас!
Но мне и самой не нравится этот цвет! И вообще, зачем я думаю, как он меня воспримет, когда знаю, что его отношение ко мне уже ничего не изменит? Он решил меня ненавидеть ещё до того, как узнал. Так что любые мои действия будут им восприниматься, как что-то плохое.
Нахожу комбинезон-шорты из лёгкой ткани насыщено-синего цвета и надеваю его. Вот так. Этот цвет очень подходит к моим глазам, а ещё он мне очень нравится. Думаю, пора прекращать слушать маму, которая далеко. На расстоянии вряд ли я её разочарую, верно?
Никита ждёт меня у раздвижных дверей, которые выходят во двор. Тут недалеко от сада разбита огромная площадка с качелями, горками, батутом. А ещё здесь установлен небольшой комплекс с трамплинами для катаний на скейтборде.
Ещё из экскурсии с отцом мне стало известно, что трамплины ставили специально для Мирона – он любит кататься на скейтборде.
Вот и сейчас он здесь…
– Сначала качели! – громко предлагает Никита, подпрыгнув возле меня. И привлекает внимание своего брата.
Мирон как раз наступает носком красных кед на один из краёв скейтборда и ловко подхватывает другой край пальцами рук, вздернув голову на нас. Смотрит на меня секунду цепким взглядом, а затем, отвернувшись, усмехается.
Ну вот он и решил, что переоделась я из-за его слов.
– Как скажешь, Никит, – стараюсь я улыбнуться брату.
Пока брат по большей части развлекает сам себя, я стараюсь не смотреть на Мирона. Но, конечно же, смотрю. О, он прекрасный скейтбордист. Папа сообщил мне тогда, что он катается с десяти лет – восемь лет непрерывного опыта! Именно поэтому мой взор тянет в сторону трамплинов. Из-за мастерства Мирона. Из-за его смелости заниматься тем, что он любит. И не по какой причине больше. Да-да.
Он, кстати, напротив, интереса к нам не проявляет, сосредоточившись на своём занятии.
Вот и хорошо, верно?
А затем Никита уговаривает меня попрыгать на батуте…
Мы держимся за руки и пытаемся найти общий ритм в прыжках. Выходит плохо, и Никита так заразительно смеётся, что и я не сдерживаюсь – тоже громко смеюсь. Сейчас меня не занимают никакие мысли, кроме одной – продолжать веселить брата. Потому что его звонкий смех… Это по-настоящему круто!
В итоге, мы оба так устаём, что на очередном прыжке расцепляем руки и валимся
– Я за водой, Люб. Тебе принести? – тут же поднимается Никита и спускается вниз.
– Да, спасибо, – продолжаю я лежать на спине, тяжело дыша.
Совсем загнал меня братик. Я улыбаюсь, любуясь голубым, чистым небом. Настроение прекрасное – позитив Никиты затмил все сегодняшние невзгоды, случившиеся со мной. Мой личный маленький антидепрессант.
Наконец, я решаюсь встать: перекатываюсь на пузо, опираюсь ладошками в упругую мягкость полотна, поднимаю голову и… Натыкаюсь на внимательный взгляд Мирона. Оказывается, он сидит на лавочке не далеко от батута. Интересно, как долго?
Шею и лицо начинает печь от смущения, я, наконец, отвожу глаза и поднимаюсь на ноги. Иду к выходу, стараясь не думать, как, должно быть, неуклюже выгляжу. Словно утка – туда-сюда, туда-сюда. Ох, скорей бы добраться!
А когда я обуваю сандалии, понимаю, что не знаю куда себя деть. Ведь Мирон продолжает сидеть на лавочке и смотреть на меня. Как странно, да?
Ситуацию, впрочем, как всегда, спасает Никита. Он появляется в дверях и взволнованно сообщает:
– Люба, Мирон, пора на ужин! Мы его чуть не пропустили, представляете?
Я неумышленно улыбаюсь его тревоге, а затем перевожу взгляд на парня – он тоже улыбается брату одними губами и поднимается. Мне ничего не остаётся, кроме как идти за ним следом.
В дверях Мирон неожиданно останавливается и резко поворачивается ко мне лицом. Нас вновь разделяет не более десяти сантиметров, и моё сердце очень бурно реагирует на его близость, помчавшись вскачь. Смотрю в его невероятные глаза, которые между прочем, умеют смотреть на меня холодно, и почти не дышу.
– Обидишь моего брата – будешь иметь дело уже со мной. Поняла?
– Я… я и не планировала его обижать. С чего бы мне? – спрашиваю я ошарашенно.
Взгляд Мирона, вдруг, меняется: из угрожающего становится любопытным:
– Ты меня всё больше озадачиваешь, фенек. Но, в конце концов, я узнаю твои замыслы. Даю слово.
Какие такие замыслы? – удивляюсь я ещё больше. И оказывается, что вслух.
– Тебе лучше знать, – усмехается он и заходит в дом, бросив напоследок: – Хорошо, что сменила розовый. И не думай, что я не догадался с какой целью.
Вот же!.. Чёрт!
И пусть я позволила себе ругаться мысленно, я всё равно опасливо прикрываю рот ладонью. Невыносимый! Вынуждает меня злиться, а потому и не следить за своими мыслями!
Уму не постижимо как я сейчас зла… И мне ужасно не нравится это состояние. Оно меня пугает!
Стараюсь дышать ровно, расслабляю пальцы, которые сжимала в кулаки, прикрываю глаза. Я надела этот комбинезон ради себя. Не ради него. И не важно какую он там себе придумал якобы мою цель, о которой, видите ли, догадался. Умник нашёлся. Вот. Да.