Мое тайное соглашение
Шрифт:
О, он конечно же все понимает! Ничто не ускользает от его взгляда, и уж тем более — мои соски, торчащие под белым коротким топом. От его взгляда они становятся еще отчетливей, и я, сдавлено кашлянув, трусливо скрываюсь в гардеробе, просто оставив его стоять посреди квартиры. Официально признаю свое фиаско. Ну и поделом. Натянув огромный пушистый розовый свитер, я наконец выхожу на свет, и кажется, вижу в его глазах разочарование. Спектакль окончен! Сумасшедшая Элизабет Эттвуд показала на сегодня все, что могла.
— Эм, предложить тебе чего-нибудь выпить? — не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях, и
Невольно закусываю губу, понимая, что мы стоим в метре друг от друга, в тесном пространстве закрытой квартиры. И центре всего этого великолепия — кровать. От этой мысли по телу пробегает ток, и я снова свожу руки на груди, хотя свитер вроде бы должен все скрывать.
— Расскажи мне, что тебя волнует?
Вот это, блин, вопрос на миллион! Если я сейчас открою рот и начну рассказывать, ЧТО именно меня волнует в данную минуту, то потом не смогу смотреть в глаза своему боссу. Никогда. Я смущенно кашляю в руку.
— Что, прости?
— Просто хочу убедиться в том, что ты в порядке и послезавтра не хлопнешься в обморок от страха прямо на совещании.
— Есть такая вероятность, — монотонно произношу я, действительно допуская подобный исход событий.
— Ты написала «кажется, я не могу», — его тон переходит в более деловой, — что именно ты не можешь? Я здесь, чтобы поговорить.
— Мы могли поговорить по телефону.
— Люблю видеть глаза собеседника, — тихо произносит он, и я понимаю, что сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не поднять эти самые глаза вверх. Лучше уж рассматривать свои ноги. Безопаснее, точно.
— Боишься?
— До чертиков, — выдыхаю я, радуясь, что он первым сказал это вслух.
— Это нормально, посмотри на меня, — он произносит это таким низким голосом, что вместо того, чтобы поднять глаза, хочется спрятать лицо в ладони. Или спрятаться целиком. В бельевой корзине, кажется, еще оставалось место.
Но я против воли делаю то, что он говорит. Мы стоим посреди комнаты и смотрим друг на друга. Очень неловко.
— Выдыхай, Элизабет, все будет хорошо.
Я действительно послушно выдыхаю и даже немного расслабляюсь, насколько это возможно в данной ситуации.
Он обводит комнату внимательным взглядом. Я тушуюсь и молюсь, чтобы из угла комнаты на него не выпрыгнуло что-то такое, что выдаст во мне неисправимую неряху. Его взгляд останавливается на большой медной статуэтке Биг-Бена, расположившейся, словно статуя Свободы на прикроватной тумбочке. Максимально туристическая вещь. Настолько, что для жителя Лондона иметь такую дома — моветон. Но мне она дорога, как память. К тому же и стоила она действительно немало. Очень хорошая работа мастера из бронзы, весом добрых пару килограмм.
— Просто напоминание себе, что я — обычный заблудившийся турист в этом большом неприветливом городе, — бормочу я в ответ на его невысказанный вопрос.
— А нужно напоминание?
— Мне нужно. Когда становится слишком тяжело, я вспоминаю, как долго к этому шла, и двигаюсь дальше.
— Хм, мне стало интересно, — он с прищуром смотрит на меня, — ты была за или против строительства «Осколка»?
Я понимаю, о чем он спрашивает. За двенадцать лет, на которые растянулась реализация проекта,
— Я же проектный специалист! Здание высотой 310 метров, с десятками тысяч стеклянных панелей и 44 лифтами, прямо в центре Лондона, как ты думаешь?!
— Была там?
— В первую же неделю после открытия, — усмехаюсь я. — Пришлось выложить за вход большую часть своей зарплаты, а ты?
— Нет.
— Почему?
— Я, так скажем, не люблю быть далеко от земли.
— Боишься высоты? — черт, нужно меньше восторга в голосе в этот момент.
— Я ничего не боюсь, — сухо отвечает он.
Я послушно прикрываю рот, не продолжая дискуссию, но он, немного смягчившись, добавляет:
— Я не сказал, что боюсь, просто не люблю. Я поднимался на башенный кран и сидел в кабине, которую раскачивало ветром на два метра туда-обратно. Мне не понравилось, но это не значит, что я не смог.
— Ой, все. Простите, Мистер совершенство, больше не буду, присядем? — нервно взмахиваю рукой в сторону обеденного стола, потому что из вариантов остается только кровать. А кровать — точно не вариант.
Он следует за мной к столу, снимает пиджак, оголяя руки, на которых отчетливо выступают вены. Вид у него при этом совершенно потрясающий. Я сглатываю. Оказаться один на один в маленькой квартире — пожалуй, худшая из идей. И зачем он приехал? Этот мужчина понятия не имеет, как испытывает судьбу! В голове я уже перебираю варианты, к чему можно его привязать, если соберусь взять его в заложники.
Мы садимся друг напротив друга, будто на совещании. Или на допросе — мелькает у меня в голове. Эндрю некоторое время молча смотрит на меня, очевидно, проверяя на прочность мою нервную систему. Могу с уверенностью сказать — проверка провалена. Я не нахожу себе места. В итоге он решает больше меня не мучить и начинает говорить.
— Эта встреча — один из решающих моментов всей нашей сделки. Я совру, если скажу, что это обычный рабочий день. Если Норт по какой-то причине не захочет с тобой сотрудничать, все это будет бессмысленно. Поэтому в понедельник ты должна быть на высоте.
От этих слов подкашиваются коленки, и я рада, что сижу. Кажется, я до конца не понимала, на что иду, когда подписывала это треклятое соглашение.
— Компания называется «Стаут Корпорейтед», возможно, ты о ней слышала.
Я вздрагиваю, как от пощечины. "Стаут Корпорейтед" это ведь ЕГО бывшая компания. К слову, я все же погуглила тогда и смогла найти несколько размытых статей о том, что Эндрю Стоун отстранен от управления советом директоров. Упоминается какой-то скандал и что-то о махинациях и ведущемся расследование. Затем на пару лет тишина, и вот он — глава "Стоун Групп". Все это проносится в моей голове за секунду, поэтому я успеваю только удивленно приоткрыть рот и тут же захлопнуть его, чтобы не перебивать собеседника. Стоун тем временем продолжает: