Мое темное желание
Шрифт:
Бесполезные, нереальные мысли.
Позволь мне стать твоим убежищем, Фэрроу Баллантайн.
Позволь мне искупить тебя, как ты искупила меня.
Я взял ее руку в свою и крепко сжал.
— Что сделала Вера?
— Устроила грандиозную сцену, конечно же. Она вырвала меня прямо из гроба на землю. Ее родственникам пришлось отскребать ее от меня. Потом она начала кричать на меня. Что я не имела права там появляться. Что меня туда не приглашали.
На губах Фэрроу заиграла небольшая ухмылка.
— Я ответила,
Лента гордости обвилась вокруг моей груди. Раньше меня раздражало, что Фэрроу отказывалась терпеть дерьмо, особенно от меня. Но я стал с нетерпением ждать ее нахальства и стремился к нему каждый день.
Ты в полном дерьме.
Словно услышав мои мысли, Фэрроу вздохнула.
— Табби визжала так громко, что у меня лопнули барабанные перепонки. «Но как она вообще сюда попала, мама?» А Регина отказалась от выступления. «Ты же сказала, что опустошила ее банковский счет». Ее слышало достаточно людей, чтобы толпа задыхалась.
— И что же произошло?
— Вера оттащила меня за дерево и сказала, что поговорила с мамой Лауры. Что она призналась во взятке. Должно быть, они упустили это из виду, потому что считали ее моей фактической матерью. Они точно не думали, что Вера побежит с этой информацией в Олимпийский комитет.
— А что было потом?
— Они оштрафовали меня. В одночасье моя репутация среди чиновников развалилась на куски. Команда США исключила меня из отборочных соревнований. Единственная причина, по которой ситуация не обострилась, — это Андраш. Все его почитают.
— Он никогда не выигрывал медалей. — Я провел рукой по челюсти, вспоминая досье, которое я читал на него. — У нас никогда не было фехтовальщика, который выиграл бы олимпийское золото.
— Он грубоват. У него характер, как у пробки. Только мне удается держаться с ним. Впрочем, это неважно. В сообществе ходит городская легенда, что для медали достаточно провести с ним одно занятие. Это правда. Последние четыре медалистки среди женщин тренировались с Андрашем. Они просто не брали его в качестве тренера, потому что он яростный засранец.
— А Вера? Она просто согласилась с тем, чтобы все было под шумок?
— Вера согласилась не бегать в прессу, если я останусь в своей полосе и сделаю всю ее грязную работу.
Остальные части головоломки встали на свои места.
Почему Фэрроу стала Золушкой 2.0.
Почему она все еще занималась фехтованием, надеясь принять участие в Олимпийских играх.
И почему она провела утро в слезах, когда ее шанс был официально упущен.
— Я никогда не смогу заниматься этим профессионально. — Фэр покачала головой, вскочила на ноги и подошла к окну. — Этой мечты больше нет. Она мертва. Как и мой отец.
— Почему Вера слила его?
Фэр обняла
— Вера узнала, что у меня есть частный детектив и стадо адвокатов, которые рыщут вокруг. Она нашла Тома, который рылся в ее мусоре посреди ночи.
Ублюдок.
— Откуда ты знаешь?
— Она написала мне сообщение.
Чувство вины пронзило меня.
Я привел Тома в ее жизнь. Я убил ее мечту о фехтовании.
Плечи Фэрроу поникли, и она крепче обняла себя.
— Я даже не уверена, что Андраш продолжит со мной работать. Я была его шансом на олимпийское золото.
— Он уже связался с тобой?
Я взял ее телефон, пролистывая неприятные статьи. У этой истории были ноги, она набирала обороты по мере того, как мы разговаривали. О ней писали во всех новостных изданиях. Она была в тренде на всех платформах социальных сетей.
Не было ни единого шанса, что Андраш не видел этого. Если только он не взял длительный отпуск на Марсе.
Осьми покачала головой и повернулась ко мне лицом. По ее щекам текли настоящие слезы.
Ярость кипела в моих пятках, накаляя меня с ног до головы.
— Фэрроу, перестань плакать, — прорычал я.
Приказ размазался по стенам, как липкая смола.
Я не привык к такому. К… чувствам.
А с Фэрроу я чувствовал.
Все время, черт возьми.
Как ужасно неудобно. Я ненавидел это.
К моему ужасу, рыдания Фэр становились все громче.
Ее вопли впивались когтями в мою грудь, разрывая плоть в клочья.
— Ты не понимаешь. — Она упала на колени, наклонив голову, чтобы я не мог видеть ее лица. — Всю жизнь у меня не было ничего особенного. Ни семьи. Ни дома. У меня была одна вещь — мечта. Цель. Олимпийская трасса.
Ее тело вибрировало от рыданий.
— Я посвятила все свое существо этому моменту. Я мечтала об этом каждую ночь. Желала его каждое утро. Прочитала все книги, изучила все техники… — Она обхватила руками колени, уткнувшись в них лицом. — Без этой цели я больше не знаю, кто я.
Я подошел к ней и тоже опустился на ковер, обняв ее за плечи. Я даже не заметил, что теперь легко прикасаюсь к ней. Что я позволил ей лечь ко мне на колени — не для того, чтобы помочь себе, а чтобы помочь ей.
И мне захотелось прикасаться к ней снова. Часто.
— Послушай меня, Фэрроу. — Я подтолкнул ее подбородок кончиком пальца. — Фехтование — лишь один из многих слоев в тебе. Ты не сводишься к одной мечте. Ты боец. Бизнесвумен. Дочь. Моралист.
Ее глаза прижались ко мне, блестя от слез, как два отполированных сапфира.
Я закатил глаза.
— В какой-то степени приличный игрок в Го.
Она фыркнула, на ее губах заиграла крошечная ухмылка.
— Фехтование никогда не определяло тебя, Осьми. — Я смахнул слезы большим пальцем. — Оно дало тебе дом, когда ты в нем нуждалась.