Мое темное желание
Шрифт:
Мы не касались друг друга.
Не совсем.
Слои тяжелой ткани и подушечки отделяли мою ногу от его колена.
Но я считала свой меч продолжением своей руки, и его острие ласкало кончик его лба, как раз там, где вдовья пика переходила в идеальную прядь угольных волос, драпировавшуюся над правым глазом.
Он оставался совершенно неподвижным, пока я отмахивалась от него своей шпагой.
— Интересно.
— Что?
— Ты осьминог, а не бык.
Мое сердце замерло в
Я сделала это.
Я раскрылась перед ним.
Со своим глупым ртом и умным поведением.
Ты сама этого хотела, напомнила я себе.
Почему-то это больше походило на случайность, чем на цель.
Я ничего не сказала, к счастью, не забыв вздохнуть.
— А ты знала… — Его хриплый тенор пронзил все защитные слои моей униформы, скользнув по коже, словно черный бархат. — …Аристотель считал осьминогов тупыми? Ты принимаешь это как личное оскорбление?
Молчание.
Я застыла на месте, перебирая в памяти два прошедших периода и размышляя, что же выдало мою личность.
Закари Сан, будучи Закари Саном, не позволил мне долго греться в неизвестности.
— Даже за маской твое лицо так же посредственно, как и твои навыки игры в го. — Его взгляд спутался с моим так легко, что я почти забыла, что все еще ношу маску. — Ты выглядела так, будто сидела на ковре из иголок. Не на своем месте и не в своей тарелке. Совсем не похожа на моего обычного учителя.
Я откинула маску и с усмешкой посмотрела на него.
Непокорные белокурые локоны каскадом струились по талии, обхватывая все тело. На коже блестели капельки пота.
Наши глаза встретились. Я не могла смотреть на этого мужчину так, чтобы в моем теле не звучали гневные нотки песни в стиле хэви-метал.
Находиться в постоянной вынужденной близости с ним было бы проблематично. Мое тело было слишком горячим рядом с этим человеком.
— Так вот откуда ты узнала о вечеринке? — Он откинул голову назад, позволив моему лезвию провести по изгибу его лба и носа. Адреналин забурлил в моих венах. Он играл с огнем. — Я вскользь упомянул об этом во время одного из наших сеансов.
Я ничего не ответила.
Как обычно, он уже все понял.
Он окинул меня критическим взглядом.
— Ты действительно не одна из них, не так ли?
— Одна из кого?
— Их. Людей. Обычных. Простых. Тупых.
Я ничего не сказала.
— Боже, Боже. Мне будет так весело с тобой. — На его губах появилась медленная улыбка. Такая слабая. Он был невероятно скуп на счастье. — Моя собственная блестящая игрушка. Чтобы наслаждаться. Издеваться. Сломать.
Я осознала всю тяжесть своей ошибки.
Я просчиталась.
Свернула не туда.
Мне не следовало соглашаться работать на него. Нарочно подставлять себя под его
К своему ужасу, я сделала то самое, в чем когда-то обвиняла его. Я бросила игру. Отступила к шкафчикам, чтобы зализать раны и перегруппироваться.
Его мрачная усмешка последовала за мной, когда я исчезла, скрывшись в тени коридора, оставив его на трассе наслаждаться победой.
Закари Сан не стал подниматься.
Он знал, что уже находится на вершине.
13
ЗАК
Олли:
Сегодня после позднего завтрака видел, как родители Зака ходили за покупками для его невесты.
Зак Сан:
Повторяю в последний раз: моя тетя — не мои родители.
Олли:
Она вырастила тебя, ты вечно стыдишься ее, а она говорит самые отвратительные вещи.
Для всех намерений и целей эта женщина — твой родитель.
Ромео Коста:
Не могу поверить, что говорю это, но я согласен с Оливером.
Ромео Коста:
Любой, кто так тебя наебывает, — родитель.
Ромео Коста:
А теперь определись с выбором невесты.
Олли:
Рад, что вы спросили.
Олли:
Они буквально подходили к невинным женщинам, спрашивали у них дату рождения и список наследственных заболеваний.
Олли:
Твоя Айи даже указала на одну из них и сказала вслух: "Эта слишком мала, чтобы носить детей размером с Солнце".
Зак Сан:
[отступает в куст GIF].
Ромео Коста:
НА УЛИЦЕ?
Олли:
Нет, ты некультурная свинья.
В Hermes.
Ромео Коста:
А говорят, у любви нет цены.
Олли:
Какой бы ни была цена, Зак скажет, что она завышена, и откажется платить.
Зак Сан:
Это неловко.
Ромео Коста:
Не так неловко, как увеличение твоего члена в суде в рамках ожесточенного процесса об опеке между твоей бывшей любовницей и вице-президентом.
Олли:
Я бы не стал так далеко заходить, чтобы назвать это позором.
Олли:
Может быть, легким неудобством?
Ромео Коста:
Господи, Олли.
Ромео Коста:
Люди сделали футболки с отпечатком твоего члена на них и сленгом Я ЗА НЕГО ГОЛОСУЮ.
Олли:
Я нахожу это довольно лестным.
Олли:
И хочу вам сказать, что фотография моего члена была наименее оскорбительной из всего, что вышло из политики за последнее десятилетие.
Олли:
Единственный минус — теперь люди хотят сфотографироваться с ним, потому что он знаменит.