Мое темное желание

Шэн Л. Дж.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз пользовалась косметикой. У меня даже не было туши для ресниц.

Даллас закрепила еще один тугой локон зажимом и отступила назад, оттряхивая руки, любуясь своей работой.

— Подруга, ты похожа на Кэндис Свейнпол.

Я подвела глаза.

— Это было на английском?

Она рассмеялась.

— Модель Victoria's Secret?

— Я не смотрю телевизор, — пробормотала я.

Она засмеялась еще сильнее. Вот почему Ари была моей единственной подругой.

Даллас взяла меня за руки и с гордой ухмылкой

потащила из гостевой комнаты.

— Пойдем.

Мы обе все еще носили наши нелепые браслеты.

— Я хочу, чтобы все в бальном зале увидели, что ты горячая штучка. А потом я хочу, чтобы кто-нибудь приударил за тобой, и чтобы Зак стал собственником твоей задницы. Как он отделал этого идиота… — Она приложила тыльную сторону ладони ко лбу и притворилась, что падает в обморок. — Обморок.

— Я до сих пор не понимаю, как ему это сошло с рук. — Я собрала многочисленные юбки своего бального платья, чтобы не сломать ногу.

Это дерьмо было тяжелым.

Даллас прижала руку к губам.

— О, мое милое летнее дитя. Закари Сан больше, чем закон.

Фанта-блядь-стично.

И куда я попаду, если разозлю его?

Я медленно спускалась по каждой ступеньке, держась за стену и за руку Даллас, чтобы удержать нас в вертикальном положении. Как женщины носят каблуки? Мне было бы легче балансировать на цирковых костылях.

Она переплела свою руку с моей.

— Итак… у тебя много друзей в Сеуле?

Должно быть, приятно быть олицетворением солнца. Болтливой. Милой. Совершенно естественной в этом деле.

Я понимаю, почему Ромео был одержим ею. Она обладала удивительной способностью заставить любого почувствовать себя замеченным. Важным. Достойным.

— Не много, но есть. Моя лучшая подруга Ари выходит замуж через несколько месяцев. Не могу дождаться, когда увижу ее.

На самом деле я копила деньги больше года, чтобы позволить себе билет на самолет и небольшой подарок вне реестра.

Даллас кивнула.

— Ари — такое красивое имя.

— Это сокращение от "Ариранг". Она его ненавидит, потому что названа в честь древней народной песни, которая звучала в соседнем номере отеля, когда ее родители зачали ее. Песня, кстати, потрясающая. Но каждый раз, когда ей приходится объяснять, что ее родители под нее трахались, она становится розовее куклы Барби. — Я хихикнула в ладонь. — Она великолепна, забавна и просто самая лучшая. И фехтовальщица. Жаль, что ты не можешь с ней познакомиться.

— Уверена, когда-нибудь я это сделаю.

Мы дошли до бального зала. Находиться здесь было почти запрещено, хотя женщина рядом со мной практически владела ключами от города. Не говоря уже о том, что вчера я буквально вымыла эту комнату от стены до стены.

Я колебалась, перебирая пальцами блестящую ткань халата.

Двое сотрудников в костюмах открыли дверь, и нас затянуло в водоворот ослепительного зрелища.

Пастельные платья развевались по полу, пары танцевали вальс. Официанты входили и выходили из толпы, словно черная нить, кружащаяся вокруг бриллиантов.

Женщины наклонялись и шептали друг

другу на ухо, как только мы переступали порог.

Позвоночник Даллас напрягся. Она прижалась ко мне ближе, почти обняла меня.

В тот момент я поняла, что мы с Даллас похожи больше, чем я могла предположить.

Она была слишком яркой — слишком смелой, чтобы вписаться в общество.

А я была слишком бедной и непокорной, чтобы хотеть этого.

— Не обращай на них внимания. Ненавистниками становятся только те, у кого в жизни нет любви. — Ее рука скользнула в мою, притягивая меня к себе. — Я научу тебя танцевать вальс.

Моей рефлекторной реакцией было протестовать, но потом я подумала — а почему бы и нет? Это был мой день рождения. Я заслужила право танцевать в красивом платье.

Даллас обняла меня, положив одну руку мне на спину, а другой сжимая мою свободную ладонь. Я чувствовала себя нелепо. Я была намного выше ее, и нас разделял полный живот ребенка. Тем не менее, я смирилась с этим.

— Левой ногой вперед, правой в сторону, сомкни их вместе, а потом… угу. — Она вела меня ногами. — Назад правой ногой. У тебя получается. Я забыла, что ты фехтовальщица. Быстрее на ногах.

Музыка ласкала голую кожу моих рук, пока я раскачивалась и кружилась. Я закрыла глаза, не обращая внимания на тяжелые взгляды.

Инкогнито, черт возьми.

Мы пролетели под радаром, как марширующий оркестр в библиотеке.

— Ты веришь в счастливые концы? — прохрипела я, едва слышно, чтобы Даллас услышала.

— Да. — Она крепче прижалась к моей спине. — Я живу своей жизнью каждый день. Он не всегда идеален, но он точно счастливый. Мы все можем написать свой собственный счастливый конец. Вот почему существует надежда. Это наша ручка.

— Мне кажется, что в моей закончились чернила.

— О, нет. — Она обняла нас, губы изогнулись. — Тебе просто нужно хорошенько встряхнуть ее.

Мы смеялись и кружились, как двое детей, играющих в игру. Когда песня закончилась, Даллас поклонилась мне, и я сделала то же самое. Я подняла голову, и ухмылка мгновенно стерлась с моего лица.

Ведь за плечом Даллас стоял не кто иной, как мой босс.

Мой грозный и невероятно злой босс, судя по всему.

Зак смотрел на меня с такой яростью, что можно было выжечь дорожку прямо ко мне. Я была удивлена, что он вообще узнал меня в моем позаимствованном платье и шикарной прическе.

В его взгляде читалось предупреждение. Он загибал палец, показывая, чтобы я подошла к нему. Я откинула волосы, повернулась к нему спиной и направилась к бару.

Нет.

Я отказывалась, чтобы со мной обращались как с непослушной собакой, особенно в мой день рождения.

На полпути меня сзади за локоть схватила чья-то рука.

Я повернулась, отталкивая ее.

— Не смей…

О.

Я ожидала увидеть Зака, а получила вместо него Оливера фон Бисмарка.

Вблизи он выглядел еще более восхитительно. Глаза яснее и голубее Карибского океана, темные светлые волосы разметались в стороны, как в рекламе Тома Форда.