Моё темноглазое несчастье
Шрифт:
– Они интересовались, откуда я появился, – продолжал актер. Улыбка настолько преобразила его, что я не могла оторвать глаз от его лица. У него даже голос поменялся: стал теплее и мягче. – Спорили, кто я: казах, татарин или узбек. Сошлись на том, что я «слишком бледненький для этих национальностей».
Я не удержалась и фыркнула. Не от злости или возмущения, а так, по-доброму.
– И как они отреагировали, что ты кореец?
– Выразили сочувствие и дали горсть конфет, – усмехнулся Джэхи. –
– Сбежал, – поправила его я. – Не от слова «побег», а от слова «сбежать». Да, многие в России не знают, что Кореи на самом деле две, – вздохнула я, стыдясь невежества своих соотечественников.
Однако Джэхи, кажется, этот факт совсем не возмутил, а даже наоборот, развеселил. Вообще он вел себя очень странно, много улыбался и говорил про всякую фигню.
– Спасибо за капусту, – сказал он, выйдя из лифта на третьем этаже – там была квартира Клячкиных.
– А, ну да, – почему-то вдруг смутилась я. – Пожалуйста.
Юрки дома все еще не было. Опять, наверное, придет поздно, поест и упадет спать. Что-то слишком много сил он тратит на квартиру Джэхи. Неужели они так с ним сдружились?
Напевая себе под нос песенку из мультфильма, я разобрала пакет с едой, оставив на столе банку капусты, сок и пиво. Разогрела вчерашнюю жареную картошку, порезала вареной колбасы и открыла баночку со шпротами. Простой, но вкусный ужин.
Минут через пятнадцать вернулся Джэхи.
– Ты долго, – заметила я, заглядывая в ванну, где актер тщательно мыл руки.
– Помогал Кырабдии Семенобне собраться и вызвать такси. Она поехала к внучке в больницу, – сказал Джэхи из-за акцента и трудности произношения коверкая имя Клавдии Семенны.
В другой ситуации превращение Клавдии в Кырабдию меня позабавило, но сейчас мне было вовсе не до смеха.
– Надеюсь, с Галей все будет хорошо.
– И она даст показания, – добавил Джэхи.
Я даже об этом не подумала. Для меня главным было – здоровье Гали, а не ее показания, которые, несомненно, тоже очень важны, но в сравнении со здоровьем, уходят на второй план.
Однако Джэхи, похоже, так не думал. Закрыв кран, он стряхнул с рук воду и потянулся к полотенцу. Меня в детстве за такую привычку ругали и пугали появлением заусениц. И хоть я уже понимаю, что заусеницы от этого не появляются, однако никогда воду с рук не стряхиваю.
– Ты был таким собранным, когда оказывал Гале первую помощь, – тихо произнесла я, почему-то избегая смотреть в глаза Джэхи.
Он уже вытер руки и стоял передо мной. Я буквально чувствовала, как его темные глаза пристально смотрят на мое лицо.
– Я делал это не первый раз, – ответил Джэхи и вышел из ванной.
– Ужинать будешь? – спросила я, глядя в его широкую спину.
– Нет. Выпью молока.
– Послушай! – выпалила я, опасаясь, что он сейчас быстро ускользнет в спальню и закроется там. – Прости меня. Я действительно вела себя с тобой не очень хорошо. Обещаю исправиться!
– Хорошо. Прощения приняты, – кивнул Джэхи.
– Извинения, – улыбнулась я. – Кстати, от Мины тебе привет. Она просила передать, что состояние твоей сестры… без изменений, – добавила я.
Спина Джэхи едва заметно дрогнула, когда я упомянула сестру. Я была уверена, что он сейчас повернется ко мне, но нет.
– Я знаю. Юра мне сообщил.
– Что ж… – воцарилось неловкое молчание.
– Я пойду. Устал, – нарушил тишину Джэхи.
– Да, – сдавленно произнесла я, глядя, как он уходит в спальню.
Только мне начало казаться, что наши отношения налаживаются, как он снова включил режим игнора. Ну, по крайней мере, мы помирились, а это уже что-то.
Глава 12
В день моего рождения в окно ко мне заглянуло яркое солнце. Я оторвала голову от подушки, села, зевнула и увидела на журнальном столике большой букет белых роз.
– Ух ты! – вырвалось у меня.
Встав с дивана, я прошлепала босиком к букету и принялась считать розы. Двадцать семь цветов на двадцать седьмой год моей жизни.
Красиво, но…
– Очень расыточительно! – Мои мысли озвучил хрипловатый мужской голос.
Я повернулась на звук и увидела выходящего из спальни Джэхи. Почесав взлохмаченную голову, он зевнул и добавил:
– Букет – это бесполезный подарок? Его нельзя есть.
Тихо усмехнувшись, я вновь повернулась к розам и вдохнула их нежный аромат.
– Какая разница, – сказала я. – Главное – внимание.
Джэхи фыркнул. Постоял немного рядом с букетом, скептически глядя на него, а потом отправился в коридор.
– Ты куда? На кухню? – спросила я.
– Нет.
– В комнату раздумий?
Ответа не последовало. Оторвавшись от букета, я кинулась вслед за Джэхи.
– Подожди! Мне тоже надо! Пропусти меня по…
Прямо перед моим носом этот заморский клоп закрыл дверь в ванну. Мне даже показалось, что перед этим его мерзкие губы довольно ухмыльнулись.
– …жалуйста, – договорила я перед закрытой дверью, сокрушенно опустив руки.
– Доброе утро, Мира! – Юрка выскочил из кухни как черт из табакерки.
– Господи, – произнесла я, хватаясь за сердце. – Напугал! Хочешь, чтобы этот день рождения стал для меня последним?
Колганов улыбнулся во все свои тридцать или двадцать девять зубов и громко пропел: