Мое ускорение
Шрифт:
На столе, кроме салатов и прочего маринада, запеченный в духовке гусь!
— Как вкусно пахнет! И когда вы все успели? — удивляюсь я, помня, что птица готовится небыстро.
— Небольшая птичка, два килограмма всего, вот и приготовилась за полтора часа, — поясняет довольная похвалой мама Нина. Я тебе с собой ещё дам. А то, что вы там, в общежитии, кушаете?
На столе запотевшая водочка, но мне, как малолетке, наливают пиво, девочкам — шампанское. Люда рассказывает о подготовке к конкурсу, о самом конкурсе, о своих призах, к ним она относит и оба конкурсных платья с туфлями.
—
— Зато лиса теплее норки, — авторитетно заявляет мама.
— А самая теплая какая? — интересуюсь у сибиряков я.
— Мутон, наверное, — отвечает тётя Нина.
— Ну уж и мутон! Оленья теплее! Или медвежья, — авторитетно спорит с ней дядя Юра.
Атмосфера почти семейная, тем неожиданнее оказался наезд на меня бати на балконе, во время перекура. Он курил, а я мёрз.
— Я вижу, дочка к тебе неровно дышит, но ты ещё молодой, а ей учиться надо. Ей — четыре года, тебе — два, плюс два года армии. Так что, не торопитесь нас дедом с бабкой делать! Знаю, что молодой ты, но спрошу, как со взрослого!
Даже за рубашку схватил меня!
— Юрий Григорьевич, — легко отдираю руку я, заламывая кисть мужику, — разберусь без советчиков. Будут у нас чувства — тебя не спросим о том, делать нам детей или подождать. Сам когда родил дочу?
— Да у нас другая ситуация была! — бухой дядя и не думает обижаться на применение силы. — Тебе служить ещё два года, сейчас всех грести начали. Я, конечно, могу тебя отмазать, но не здесь, а у нас в Норильске. Так что, если поженитесь — жить придётся у нас в Сибири, и даже не в Красноярске, а на самом севере края, а это не одно и то же. А ты парень южный, и к тому же здесь нужный. Уважают тебя, вижу, и доверяют. Успешное будущее тебя ждет.
— Ситуация всегда одна и та же. Вы молодой были, мы — молодые. А насчет армии? Я вообще после зоналки думал поступать или в высшую партийную школу в Москве или туда, где есть военная кафедра. Например, МФТИ, — поясняю я. — А что, реально в Норильске можете помочь?
— Я там всё могу, мне такие люди должны, — хмыкает дядя Юра. — Но это или дочке бросать университет и с тобой ехать, или вам отдельно жить. А в армию до двадцати семи лет берут, школу ты закончишь в девятнадцать. Вот и думай!
— Отменят скоро призыв студентов, году так в восемьдесят девятом, — зачем-то вдруг пророчествую я.
Тоже уже пьяный, что ли?
— Не отменят, в Афгане целая армия у нас, не хватает солдат, — уверенно говорит батя. — Да и откуда ты знаешь-то?
— Из Афгана тоже выведут войска, причем, ещё раньше, — прикидываю я, как соврать про источник информации?
— Брехня! — отрезал батя. — Кто б тебе, салаге, сказал про такое. Я не слышал.
— У нас в школе училась племянница Горбачева, мы с ней дружили. Светлана Аюкасова. Вчера с ней по телефону разговаривал, — только это — секрет, и на меня не ссылайтесь — отопрусь, — решаю первый раз соврать я.
— Не преувеличиваешь? — по-матерному перефразировал эти слова батя Люды, как-то трезво на меня взглянув.
— Нет! Только вам и сказал. В ноябре будет встреча Горбачева с Рейганом. Дядь Юр, она мне ляпнула, а может это секрет, ты
— Хренасе знакомства! Теперь понятно, почему тебя такими наградами балуют! — сказал уже трезво Юрий Григорьевич и выбросил сигаретку.
«Кэмэл», кстати, курит.
Я чуть от возмущения не задохнулся. Столько пахал на сегодняшний праздник, а он думает, что блат у меня? А потом понял — это эмоции моего детского тела, а мне, взрослому, насрать, что там обо мне думают. Зато появился вариант пересидеть в Норильске полтора года и дождаться, когда Горбачев призыв студентов отменит. Весной восемьдесят девятого это будет. Помню, мы только на летнюю форму одежды перешли, а это значит середина апреля была.
— Что-то вы долго там, — обе дамы смотрят на нас подозрительно — а не поссорились ли мы часом?
— Да, дядя Юра курит много, — весело говорю я и, кивая на пачку с сигаретами, рассказываю анекдот.
Купили чукчи верблюда. Привели в стойбище, а чего с ним делать — не знают. Пошли к шаману советоваться:— Вот зверя купили, а кто такой — не знаем.Шаман:— Рыбу давали?— Давали. Не ест.— Значит, не моржа. А мясо давали?— Давали. Не ест.— Не медведя. Пойдем, посмотрим.Выходят из чума. Шаман увидел верблюда:— Это ж «Кэмэл», однако. Его курить надо!
Обстановку разрядил!
Сидели до двенадцати ночи, недоеденный гусь застыл жиром, но мне с пивом и таймень малосоленый хорошо идёт, а Юрий Григорьевич пить почти перестал.
Люда провожает меня и любопытствует:
— Ты о чем папу задуматься заставил?
— Да он сам загрузился, — отвечаю я, лапая девушку в разных местах, пока не видят родители.
— Это как? Загрузился? — не поняла Люда.
Прёт из меня будущее, нет сейчас такого понятия «загрузился», это когда компы появятся, тогда все поймут значение этого термина. Как вспомню про распаковку архива по часу или установку программы. Жуть!
Водила добросовестно ждёт, мало того — спит! Еле разбудил. Отвез меня домой до самой двери. Бейбут тоже спит, упарился, бедный, Айдарию свою ублажать, пока комната была свободна. Сосед мой сразу отказался участвовать в любых мероприятиях. Секс, жратва и бокс — больше ему пока ничего не интересно. Счастливый человек!
Раздеваюсь и иду в умывальник, зубных врачей я по-прежнему боюсь, поэтому чищу зубы. Заодно мою голову. Из-за звука воды, пропустил момент, как меня, наклонённого к раковине, шлепнули по заднице! Ленка, зараза! Больше никто не рискнул бы так опасно со мной шутить. И чего ей не спится? Хотя, это же Лукарь!
— Эй! — говорю я. — Руки убрала!
Смываю шампунь и, не вытираясь, поворачиваюсь к заразе. Упс! А это не Ленка! Вот уж кого не ожидал увидеть! Да ещё в таком игривом настроении!
Глава 40
Глава 40
Повернувшись, вижу Александру, в легкомысленном халатике, слегка завязанном сзади. Груди почти вываливаются в разрез. Мои руки непроизвольно тянутся к ним. Но сдерживаюсь.
— А я тебя дождалась! — так весело объявила Сашка, что я понял — она пьяная.