Мое знакомство с бульдогами (сборник)
Шрифт:
Возвращаясь к себе в кабинет, вы размышляете о том, что ему придется совершить путешествие в Шотландию во фраке, а наутро он должен будет послать швейцара гостиницы в магазин готового платья за костюмом. И вы злорадствуете.
Еще хуже оборачивается дело, когда в роли хозяина оказывается он сам. Помню, я как-то летом гостил у него. Он жил тогда в понтонном домике, стоявшем на приколе в уединенном местечке между Уоллингфордом и Дейслоком. Было около часу дня, и мы сидели на борту, болтая ногами в воде.
Вдруг из-за поворота показались две лодки, в каждой из них сидело шесть празднично одетых людей. Заметив нас, они принялись размахивать платками и зонтиками.
– Гляди-ка, –
– Нет, это такой обычай, – ответил он, не глядя. – Просто какая-нибудь компания возвращается после пикника.
Лодки приближались. Когда они были в двухстах ярдах, на носу первой из них поднялся во весь рост пожилой джентльмен и что-то закричал нам.
Услышав его голос, Мак-Куэй так подпрыгнул, что чуть не свалился в воду.
– Великий боже, – завопил он, – ведь я совершенно забыл!
– О чем ты забыл? – недоуменно спросил я.
– Да ведь это приехали Палмерсы, Грэхемы и Гендерсоны. Я пригласил их всех на завтрак, а у меня на борту ничего, кроме двух бараньих котлет и фунта картофеля! Хоть шаром покати! Да еще и юнгу я отпустил на целый день!..
В другой раз, когда я как-то завтракал с ним в клубе, к нам подошел наш общий приятель Хольярд.
– Что вы, друзья, собираетесь делать сегодня? – спросил он, подсаживаясь к нашему столику.
– Если тебе нечего делать, поедем со мной, – сказал Хольярду Мак-Куэй. – Я собираюсь прокатиться с Линой в Ричмонд. (Лина была той юной особой, которую он в данный момент считал своей невестой. Впоследствии выяснилось, что он одновременно был помолвлен еще с двумя девушками, но о них он совсем забыл.) Ты можешь сесть сзади, места хватит.
– С удовольствием, – сказал Хольярд, и они все втроем укатили в двуколке.
Часа через полтора Хольярд, усталый и удрученный, вошел в курительную комнату клуба и упал в кресло.
– А я думал, что ты отправился в Ричмонд с Мак-Куэем, – сказал я.
– Ты не ошибся, – ответил он.
– Что-нибудь случилось? – продолжал я.
– Да. – Его ответы были весьма немногословны.
– Коляска опрокинулась? – допытывался я.
– Она – нет, я – да.
Его речь и нервы были в одинаково плачевном состоянии. Я стал ждать объяснения, и немного погодя он рассказал мне следующее:
– До Путни мы добрались, всего один раз наскочив на конку. Стали подыматься в гору, и тут он вдруг решил сделать поворот. Ты знаешь, как Мак-Куэй расправляется с поворотами. Срезает угол, шпарит через тротуар, потом через дорогу и въезжает прямиком в противоположный фонарный столб. Обыкновенно к этому успеваешь подготовиться, но тут я никак не предполагал, что он собирается повернуть, и очнулся уже на мостовой, в окружении дюжины гогочущих зевак. Как и всегда в таких случаях, прошло несколько минут, пока я опомнился и сообразил, что произошло. Когда я поднялся, они были уже далеко. Я долго бежал за ними, крича что было сил, и со мной бежала целая орава мальчишек, которые вопили, как вырвавшиеся на свободу черти. Но с таким же успехом можно было взывать к покойникам. В общем, мне пришлось вернуться сюда в омнибусе.
– Если бы у них была хоть капля здравого смысла, – добавил он, – они бы поняли, что произошло, хотя бы по тому, как качнулся экипаж. Я ведь не муха.
Он жаловался на ломоту во всем теле и сказал, что пойдет домой. Я предложил послать за кебом, но он заявил, что предпочитает идти пешком.
В тот же день вечером я встретил Мак-Куэя на премьере в Сент-Джемском театре. Он пришел делать зарисовки для журнала «Грэфик». Заметив меня, он тотчас же протиснулся ко мне сквозь толпу.
– Тебя-то я и хотел видеть! – воскликнул он. – Скажи, брал я Хольярда с собой в Ричмонд сегодня?
– Конечно, – ответил я.
– Вот и Лина говорит, что брал, – пробормотал он в полном замешательстве, – но я готов поклясться, что его не было в коляске, когда мы добрались до гостиницы Королевы в Ричмонде.
– Все в порядке, – сказал я, – ты выронил его в Путни.
– Выронил в Путни? – повторил он. – Не помню такого случая.
– Зато он помнит, – ответил я. – Спроси его самого. Он весь полон воспоминаниями.
Все знакомые Мак-Куэя считали, что он никогда не женится. Казалось немыслимым, чтобы он ничего не перепутал и запомнил одновременно час, церковь и девушку. Говорили, что если он даже доберется до алтаря, то забудет, зачем пришел, и выдаст невесту за собственного шафера. Хольярд считал, что Мак-Куэй уже давно женат, но что подобная мелочь изгладилась из его памяти. Я лично был убежден, что если его свадьба и состоится, то на следующий день он о ней все равно забудет.
Но мы все ошибались. Каким-то чудом обряд венчания благополучно совершился, так что, если предположение Хольярда справедливо (что вполне вероятно), то можно ожидать некоторых осложнений.
Правда, мои собственные опасения рассеялись, как только я увидал молодую супругу. Это была прелестная и веселая маленькая женщина, совсем не из тех, которые могут допустить, чтобы муж о них забывал.
Я не видел его со времени свадьбы, которая произошла весной. Возвращаясь как-то из Шотландии, я не спешил и по пути домой остановился на несколько дней в Скарборо. Пообедав за табльдотом, я надел макинтош и вышел погулять. После месяца в Шотландии на английскую погоду внимания уже не обращаешь. Мне хотелось подышать воздухом, несмотря на ливень и ветер. С трудом продвигаясь против ветра по темному берегу, я споткнулся о какую-то скрючившуюся фигуру. Прижавшись к стенке набережной, этот человек старался хоть немного укрыться от непогоды. Я ожидал, что он выругается, но он был, видимо, слишком подавлен, чтобы на что-нибудь реагировать.
– Простите, я не заметил вас, – извинился я.
При звуке моего голоса он вскочил и воскликнул:
– Неужели это ты, дружище?
– Мак-Куэй! – удивился я.
– Клянусь Юпитером, еще никогда я так не радовался встрече! – Он так тряс мою руку, что чуть не оторвал ее.
– Но что ты здесь делаешь, черт побери? – спросил я. – Ты же насквозь промок.
Он был в светлых брюках и теннисной куртке.
– Да, – ответил он. – Я не думал, что пойдет дождь. Утром была хорошая погода.
У меня мелькнуло опасение, что от переутомления он уже начал заговариваться.
– Почему ты не идешь домой? – спросил я.
– Не могу, – ответил он. – Не знаю, где я остановился. Я забыл свой адрес. И ради бога, – продолжал он, – поведи меня куда-нибудь, где можно поесть. Я буквально умираю с голоду.
– Разве у тебя нет с собой денег? – спросил я, пока мы шли к гостинице.
– Ни пенса, – ответил он. – Мы с женой приехали сюда из Йорка в одиннадцать часов утра, вещи оставили на вокзале, а сами пошли искать квартиру. Как только устроились, я переоделся и вышел погулять; сказал Мод, что вернусь к ленчу, примерно к часу дня. И уж такой я дурак, что даже не записал адреса и не запомнил дороги… Положение прямо ужасное, – продолжал он. – Ума не приложу, где ее искать теперь. Я надеялся, что она вечером зайдет в сад при курзале, и потому с шести часов околачивался около входа, но зайти туда не мог. У меня не было трех пенсов на билет.