Мое!
Шрифт:
Но все равно она положила «Роллинг Стоун» в свою тележку. Хоть что-то будет почитать. Пусть она не знает новой музыки, но вдруг. Привыкла поглощать «Роллинг Стоун» от корки до корки, когда тот был знаменем и герои были еще живы. Все они сгорели молодыми, и вот почему их называют звездами. Все умерли и остались молоды, а она все еще жива и стареет. Порой она чувствовала себя обманутой. Будто бы опоздала на поезд, который больше не придет, а она все блуждает по станции с непроштемпелеванным билетом.
Пройти контроль. Новая кассирша. С угрями на щеках. Вытащить чековую книжку, чеки на имя Джинджер Коулз. Осторожно, держи пистолет на дне сумочки. Выписывай сумму.
— Вот, пожалуйста, — сказала она девушке, подавая чек и водительские права с улыбающейся фотографией, на которой волосы зачесаны назад и подстрижены чуть покороче, чем сейчас; на лице с резкими чертами выделяются узкий прямой нос и высокий лоб. В зависимости от света и одежды цвет ее глаз менялся от бледно-зеленых до морозно-серых. Она смотрела, как кассирша записывает номер ее водительских прав на обороте чека.
— Место работы? — спросила девушка, и Мэри ответила:
— Объединенный почтовый… — Она остановилась. Вихрь обличий, в которых она жила, закружился в ее мозгу, живя собственной жизнью. Нет, нет, не почтовые услуги. Она работала там под другим именем с восемьдесят четвертого по восемьдесят шестой, на портовом складе в Тампе.
— Ox, извините, — сказала она в ответ на недоуменный взгляд кассирши. — Это мое старое место работы. Я помощник дневного управляющего в «Бургер-Кинг».
— О, вот как? — В глазах девушки вспыхнул некоторый интерес. — В котором?
Холодная пика пронзила сердце Мэри. Она почувствовала, как ее улыбка дрогнула.
— В Норкроссе, — сказала она. Это было ложью. Она работала в том «Бургер-Кинге», что на Блессингем-роуд, примерно в шести милях отсюда.
— Я только что получила эту работу, — сказала кассирша, — но здесь ничего не платят. Вы ведь нанимаете на работу?
— Нет. — Мэри подумала, что угри можно и нарисовать. А девушка, может, не так молода и не так глупа, как кажется. — Этим занимается управляющий. — Ее рука скользнула в сумочку, и кончиками пальцев она ощутила холодный металл пистолета.
— Не люблю застревать на месте. Люблю перемены. Вам там лишние руки не нужны?
— Нет. У нас хватает работников. Девушка пожала плечами.
— Что ж, может, я просто загляну и заполню анкету. Вам там выдают бесплатные бургеры?
Мэри ощутила, как кто-то подошел к ней сзади. Она услышала тихий звук — ей показалось, что это шорох пистолета, скользящего по маслянистой кожаной кобуре, и у нее перехватило дыхание.
Она всем телом обернулась, одной рукой крепко сжимая пистолет в сумочке. Она уже была готова его выхватить, когда рыжеволосая молодая мама остановила тележку с ребенком. Ребенок продолжал все так же важно чавкать, сося пустышку. Глаза его оживленно бегали.
— Эй, леди! — окликнула ее кассирша. — Вам что, нехорошо?
Улыбка исчезла с лица Мэри Террор. На короткое время молодая мать поймала проблеск чего-то, что заставило ее подать тележку назад и инстинктивно поднести руку к груди девочки защищающим жестом. Что это было — она не поняла, потому что образ мелькнул и пропал, но осталось воспоминание о плотно стиснутых зубах крупной женщины и о паре глаз-щелочек, зеленых, как у кошки. Эти несколько длинных секунд женщина, казалось, возвышалась над ней, и от кожи этой женщины повеяло холодом, будто зима дохнула.
И все кончилось, быстро, как щелчок пальцев. Стиснутые зубы и глаза-щелочки исчезли, выражение Мэри Террор опять стало безразличным и мягким.
— Леди? — снова окликнула кассирша.
— Такая милая малышка, — сказала Мэри молодой матери, которая так и не поняла, что пережила чувство страха. Взгляд Мэри быстро обшарил пространство вокруг касс. Надо выбраться отсюда, и быстро.
— Ничего, все в порядке, — сказала она кассирше. — Все готово?
— Да. Одну секунду, я уложу это в пакеты. — Пока покупки укладывали в два больших пакета, Мэри лихорадочно соображала. Сейчас опасный момент. Если они действительно охотятся за ней и собираются ее взять, это скорее всего случится, когда пакеты с покупками окажутся у нее под мышками. Она убрала права и нацепила сумочку через плечо, оставив ее незастегнутой, чтобы можно было быстро выхватить пистолет.
— Меня зовут Тони, — сказала кассирша. — Может, загляну к вам и заполню анкету.
Мэри подумала, что, если эта девица попадется ей еще раз, ее надо будет убить. Теперь она будет ходить в «Фуд-Джайант» через дорогу. Она подхватила пакеты и направилась к выходу. Через стоянку под проливным дождем шел человек в маскировочной куртке такого типа, что носят охотники на оленей. Приближаясь к автомобилю, Мэри осторожно за ним наблюдала. Незнакомец даже не взглянул на нее. Она поставила покупки на пол с пассажирской стороны, рядом с пакетом из магазина игрушек «Арт и Ларри». Под приборным щитком на металлических зажимах был прикрепленный обрез. Она села за руль, закрыла обе двери, завела мотор и поехала к своему дому окружным путем. Все это время ее руки крепко стискивали руль, глаза непрерывно рыскали от шоссе к зеркалу заднего вида, и она шипела сквозь стиснутые зубы: «Достали, суки! Ну, достали!» Налицо появился легкий отблеск пота. Она тяжело дышала. «Держись. Воспринимай все спокойно, воспринимай все спокойно. Никто тебя не знает. Никто. Никто. Никто тебя не знает». Она повторяла это, как мантру, всю дорогу к жилому зданию красного кирпича, где с одной стороны находился трейлерный парк, а с другой — ремонтная мастерская, где чинили моторы грузовиков.
Когда Мэри поставила автомобиль на стоянку, она увидела поросшую серой щетиной рожу, пялящуюся из окна соседней квартиры. Шеклету было уже под семьдесят, и он редко выходил наружу, разве что для того, чтобы собрать алюминиевые банки с шоссе. И по ночам он много кашлял. Однажды она проверила мусор, который он выкинул вечером в мусорный бак, и обнаружила там пустую бутылку «Бурбона Джаведант», подносики от свежезамороженных обедов, журнал «Кавалер» с несколькими вырезанными рекламами и кусочки письма, которые она сложила вместе под светом лампы. Это было Письмо от женщины по имени Пола, и Мэри кое-что из него запомнила: «Я действительно очень хотела бы навестить тебя. Ты не против? Билл говорит, что он совсем не возражает. Мы тут все обсуждаем и не можем понять, почему ты не приедешь и с нами не поживешь. Стыдно ведь жить так, как ты, когда накопил столько денег на торговле. Только не делай вид, что их нет. Я знаю, мама мне говорила, так что не надо. А Кэвин каждый божий день спрашивает про дедушку».
Ставя машину на ручной тормоз, Мэри увидела, как Шеклет отпрянул от окна в глубь комнаты. Он всегда следил, как она приезжает и уезжает. Точно так же он следил за негритянкой с верхнего этажа и за парочкой молодых провинциалов, которые жили с другой стороны от квартиры Мэри. Она бы начала гадать, откуда у него такие начищенные ботинки, если бы он не жил в этом доме задолго до того, как туда въехала Мэри. И все равно ей не нравилось, когда за ней следят, когда вынюхивают и обсуждают. Когда она решит, что время переезжать, то разберется с дедушкой Шеклетом. Может быть.