Могильщик. Цена покоя
Шрифт:
— Десять грошей. Я могу увести его?
— Идёт.
Чья-то грубая рука сняла с шеи Греста верёвку.
— Пошли.
Воришка поднялся с колен и, пошатываясь, побрёл вслед за чёрной фигурой.
Довольно долго они шли в полной тишине. Наконец, могильщик остановился и повернулся к Гресту. Бывший воришка и неудавшийся рыбак вновь увидел его оценивающий взгляд, отчётливо осознавая: десять грошей за его жизнь — это слишком много.
Могильщик почесал отрастающую бородку длинными ногтями. Его щёки впали, а тёмно-синие круги под глазами больше походили на синяки.
Грест уныло смотрел могильщику
— Зачем? — спросил он.
— Зачем я выкупил тебя? — спросил могильщик. — Убивать за попытку ограбления — зверство.
— Только ради этого? — фыркнул воришка.
Могильщик вместо ответа снял с плеч рюкзак и принялся в нём что-то искать.
— Наверное, я просто устал, что большинство людей, которых я встречаю, умирают. Вот я и выкупил твой долг и, стало быть, вместе с ним твою жизнь. — Он вытащил из рюкзака пару чёрных перчаток. — Знаешь, когда я похоронил перчатку Элаги, это было правильно. Я знал её, она многое мне дала и ещё больше забрала, когда погибла. Но эти трое… Что они мне сделали? Кто они для меня? Вообще, кто они такие? Простые могильщики, которых я, наверное, никогда и не видел. Я даже не знаю, когда они умерли. Так почему они заслужили покоя? Вот, когда-то эти перчатки принадлежали могильщику. Тогда я пощадил тебя, сегодня спас. Но, знаешь, есть только одна категория людей, ради которых я готов пошевелить хотя бы пальцем.
Могильщик протянул Гресту перчатки.
— Ты хотел начать новую жизнь.
Воришка пожал плечами. Ему было всё равно.
Он надел перчатки, и мир на миг выцвел, а после зацвёл новыми, куда более тусклыми, чем обычно, красками.
Вдалеке, возможно, на том конце света, что-то неясное, но такое желанное поманило его к себе.
Интерлюдия. Честная цена
Валлай ждал связного уже пару часов. Они условились встретиться в полдень, поэтому наёмный убийца, с утра закончив все приготовления к отъезду, расположился у дальней стены харчевни так, чтобы видеть вход, и сначала заказал себе обед, затем неторопливо выпил кружку пива, за ней — вторую, а после второй и третью. В конце концов, его дела в Новом Бергатте закончились, и он мог позволить себе расслабиться.
Хозяин таверны, Шёлк, как все его здесь называли, толокся то у входа, то у стойки, совершенно очевидно изнывая от скуки, тоски и жалости к себе. Валлай проторчал в “Жирном Окуне” уже добрых две недели и понимал чувства хозяина. После того странного случая со сказителем к Шёлку практически не ходили. А зря, место было вполне неплохим: кормили прилично, выпивка достойная, а прислуга обходительная, чего уж говорить о хозяине, едва не облизывающего состоятельного постояльца. Фактически, наёмный убийца стал единственным постоянным посетителем “Жирного Окуня”, но в первую очередь именно из-за безлюдности этого места. Шёлк едва не завыл от отчаяния, когда узнал, что Валлай уезжает в ближайшее время.
У Валлая, как и у всех хороших наёмных убийц, терпения имелось в избытке, но оно готово было лопнуть, когда двери, наконец,
— Валлай, — сказал жрец, усаживаясь напротив.
Наёмный убийца сделал долгий глоток, посмаковал пиво во рту, проглотил, ещё раз отпил, посмаковал, проглотил, посмотрел на открывшееся дно кружки, дунул на остатки пены, поставил кружку на стол, тяжело вздохнул и с равнодушной физиономией произнёс:
— Именно. А тебя как называть, жрец?
Жрец нервно облизнул тонкие губы, посмотрел на меч, стоящий у стены, сглотнул и быстро сказал:
— Это неважно. Каковы результаты расследования?
Они никогда не назывались и всегда сразу спрашивали про результаты расследования. Или мертва ли цель. Или сколько денег он хочет за следующий заказ. Никакой банальной человеческой вежливости.
— Могильщик, которого вы ищете, был здесь впервые в начале августа. Примерно через полторы недели он израненный остановился в окрестностях города в небольшом трактире. Сказал, будто на него напали разбойники, и снял каморку одного из поварят у хозяина. Он хорошо платил, поэтому хозяин, Негри, не задавал вопросов. Дальше…
— Возможно, — прервал Валлая жрец, — ты недостаточно хорошо платил этому Негри?
Прежде, чем ответить, Валлай допил пиво. Они часто так себя вели. Одновременно и испытывали перед ним страх, и чувствовали мощь, стоящую за их спинами. Понимали, что он может уделать любого из них одним хлопком, но в то же время считали, будто он не посмеет сделать это. Что ж, они были правы. Каждый раз. Но знать им об этом не обязательно.
Валлай был рубакой, никаким не убийцей благородных, вроде скважечников, и не обладал большим актёрским талантом, да и не нужен он ему. Валлай хорошо дрался на мечах и отлично выслеживал цели. И одиннадцатилетняя жизнь простого рубаки оставила следы не только на его теле, но и на характере.
Наёмный убийца состроил запугивающую мину, склонился к жрецу и прошипел:
— Если ты, мелкий уёбок, ещё раз посмеешь вслух усомниться в моих профессиональных качествах, моргнуть не успеешь, как я разрублю твоё тело на куски и выброшу на помойку, где бродячие собаки не оставят от него и следа. Когда последняя собака дожрёт последний кусок твоего тела, я вернусь сюда и буду ждать следующего связного. И если он даже спросит, не видел ли кто тебя, ни я, ни кто-то из этой харчевни не скажет правды. Потому что я сумею их убедить, что иметь проблемы со мной сейчас гораздо хуже, чем иметь проблемы со жрецами Единого позже. Понял меня?
Жрец затрясся, но промолчал. Валлай медленно положил на стол испещрённый шрамами правый кулак и чуть громче прорычал:
— Понял меня?
— Понял, — пискнул связной, отшатываясь так, будто убийца только что ударил его этим самым кулаком.
— Это упростит дело. — Валлай зевнул, прикрыв рот ладонью. — На будущее: когда хозяину места вроде того, где был тот могильщик, платят деньги, чтобы он не задавал лишних вопросов, он не задаёт лишних вопросов. Потому что хозяину подобного места лучше действительно ничего не знать, когда кто-то другой придёт к нему задавать вопросы. Так спокойней.