Могильщик. Цена покоя
Шрифт:
Велион внимательно изучил рисунок, не забывая при этом жевать.
— Это лучшая карта, которую я когда-либо видел. Что ты за неё хочешь?
— От тебя? Ничего.
— Так не пойдёт. Ты хвастался всеми своими картами, и этой я не помню. Значит, ты добыл её уже после того как завязал с могильниками. То есть, тебе пришлось потратить кучу времени, усилий и денег, чтобы её раздобыть. — Велион ухмыльнулся. — Не гневи своих торгашеских богов, Левард.
Бывший могильщик тяжело вздохнул, усаживаясь в кресло.
— В этом весь ты. Что ж… думаю, тебе эта сабля досталась
— О, в какой-то мере я очень дорого за неё заплатил.
— Меняемся?
Велион без сожаления отдал саблю Леварду. Тот ловко сорвал печать, распутал завязки одной рукой и, прижав культей ножны к поясу, вытащил клинок.
— Отличная сабля. Просто великолепная. — Хозяин постоялого двора ухмыльнулся. — Расскажу всем байку о том, что эта сабля была моей, но я отдал её тебе, когда потерял руку, чтобы ты отомстил моему обидчику, и вот теперь ты мне её вернул. Люди любят слушать подобные байки.
— Надеюсь, рассказывая, ты не будешь оскорблять магов.
— И не подумаю. А в чём дело?
Могильщик тяжело вздохнул.
— Ни в чём. Помнишь Кронле? Он погиб. Давай выпьем за павших.
Они выпили свои бокалы до дна и помолчали с минуту.
— Надеюсь, с делами и печальными новостями мы закончили? — спросил Левард после тягостной паузы.
Велион, уже спрятавший карту в свой рюкзак, кивнул.
— Тогда… — однорукий улыбнулся и выбил протезом дробь о латунную вставку в столешнице. Получившийся звук был негромким, но Велион почувствовал, как благодаря заклинанию эхо распространяется на весь постоялый двор. — Тогда, — повторил Левард, — давай нажрёмся, брат.
***
Сентябрь уже заканчивался — Велион потерял слишком много времени, залечивая раны, полученные в Бергатте, в небольшом трактире невдалеке от Нового Бергатта, а дорога до Импа предстояла неблизкая. Потеряв ещё два дня в гостях у Леварда, могильщик всё-таки собрался в дорогу.
Если Велион правильно всё рассчитал, то в Имп он успеет до конца октября. После похода в могильник отойдёт от побережья немного на север и зазимует где-нибудь на окраинах обжитых земель. Денег на зимовку у него предостаточно, да и вряд ли он вернётся из Импа с пустыми руками — добычи там должно быть много.
Ведь оттуда, по старой и недоброй байке, ходившей среди могильщиков, никто не возвращался, что, конечно же, было ложью. Из Импа вернулись минимум трое, и ещё не меньше десятка не дошли до города совсем чуть-чуть. С одним из вернувшихся могильщиков Велион разговаривал больше пяти лет назад, если это вообще можно назвать разговором.
Тот странный разговор произошёл в «Чёрной иве» — небольшой таверне в окрестностях Айнса, пользующейся исключительно дурной славой, благодаря тому, что это место облюбовали могильщики и барыги, скупающие добро из мёртвых городов.
Услышав от одного из посетителей, что молчаливый старик в углу — могильщик, побывавший в Импе, Велион сразу им заинтересовался.
— Нет, парень, — сказал его собеседник, — лучше не приставай к нему с расспросами: что-то в Импе свело его с ума. Просто купи ему выпить, говорят, это хорошая
Но Велион не собирался отступаться просто так. Он неплохо заработал во время прошлого своего похода, и если тот, кого называли Каштаном, любил выпить, Велион собирался купить ему столько выпивки, сколько в него влезет, но про Имп узнает.
Каштан пил дешёвое пиво, держа кружку левой рукой, а правая, зачем-то облачённая в перчатку, безвольно лежала на столе. Велион подсел к нему и поставил на стол кружку с выпивкой получше.
— Угощаю, — сказал он.
Старик кивнул и, допив залпом свою кружку, принял угощение. Велион тем временем изучал старого могильщика. Выглядел тот хреново — тощее лицо, набрякшие фиолетовые мешки под уставившимися в никуда глазами, губы, покрытые коростой. Правая щека Каштана непрерывно дёргалась в нервном тике, отчего казалось, что старик вот-вот то ли расплачется, то ли рассмеётся. От сумасшедшего могильщика разило перегаром, помойкой и выгребной ямой одновременно.
— Ты был в Импе, — медленно произнёс Велион.
Каштан отпил пива и ничего не ответил. Не изменилась ни его поза, ни выражение лица, только тик как будто усилился.
— Говорят, что дойти до него не так уж и сложно, но почему тогда оттуда почти никто не возвращался?
Ещё глоток пива. И тишина.
Велион задал ещё несколько вопросов, однако не получил ни одного ответа. Разозлившись, он уже собирался подняться из-за стола, когда правая рука старика вцепилась в его предплечье. Взгляд старого могильщика был по-прежнему обращён на кого угодно, только не на Велиона, но его губы наконец шевельнулись.
— Мои глаза, — прошептал он слабым голосом, в котором отчётливо читались истеричные нотки, — мои глаза… горят… горят… а я не могу их закрыть…
Велион с трудом высвободил руку от хватки безумца, продолжающего шептать о горящих глазах, и вернулся на своё место. Он повидал множество испуганных и безумных людей, но взгляд Каштана впечатался в его память, как клеймо.
На могильниках может случиться всякое, и смерть — далеко не худший конец. Поэтому Велион решил не соваться в Имп ни в коем случае. После того случая он дважды разговаривал с могильщиками, повернувшими назад у самых стен мёртвого города. Оба не скрывали своей трусости, и оба говорили, что ни капли не жалеют о принятом решении. При этом один рассказывал о каких-то призраках, кружащих вокруг стен Импа, а второму мерещились жуткие звери. Единственной общей деталью их рассказа было странно свечение, окутывающее их на подступах к могильнику.
Столицей магии до войны всегда считалась Илленсия, Бергатт же и Имп регулярно спорили за второе место. Могильщик видел остатки чудовищной мощи, разрушившей Бергатт и убившей практически всех его жителей, и подозревал — в Импе произошло что-то подобное. Но Урмеру говорил о каком-то послании, оставленном потомкам, а Велион прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он никогда не простит себя, если не выяснит об этом послании всё.
— Ты совсем с ума сошёл, — покачал головой Левард, когда узнал, куда собирается Чёрный могильщик. — Это же самоубийство.