Могильщик. Цена покоя
Шрифт:
Валлай кивнул.
— Меня тоже. И я не знаю, что делать. Надеяться, что не встретим его, и выбросить этого со шрамом из головы?
Скрит поёжился и, кивнув, принялся жадно пить пиво.
Ульге поднял голову и, уставившись на рубаку, почти трезвым голосом произнёс:
— Я обоссался.
***
Тот, кто когда-то звался Карпре, неспешно прогуливался у торгового ряда. Воспоминания, которые были одновременно и чужими, и его собственными неспешно сменялись в его голове. Перед глазами до сих пор стояла беснующаяся толпа, каждый в которой
Но в первую очередь его интересовала мощь, следы которой, пусть и хорошо замаскированные, он чувствовал и в прошлом году, и сейчас. А значит, существо, которое он — они — искали, не было гостем в этих торговых рядах. Оно появлялось здесь постоянно.
Поэтому тот, чьё тело когда-то принадлежало Карпре, бродил среди рядов, принюхиваясь, выискивая хотя бы следы, которые обязательно должны были остаться во время питания этого существа. Пока, наконец, не остановился у прилавка, за которым старик продавал готовый суп.
— Миску супа, — сказал он, стукая ребром осьмушки о прилавок, — и край хлеба. И нагреби-ка со дна, не обижай уставшего путника.
— Всем нагребаю по-честному, — произнёс торговец, улыбаясь. — Издалека путь держишь?
— Издалека.
Тот, чьё тело когда-то принадлежало Карпре, принял миску и принялся жадно есть суп. Неплохой, на самом-то деле. Помимо репы, лука, моркови и клёцок, в супе плавала пара хрящей и жилы, а на зубах как будто даже чувствовались волокна мяса. Выгребя ложкой остатки гущи, не-Карпре допил бульон через край и, вернув старику миску, впился зубами в хлебную корку. Старик, ещё улыбаясь, долил ещё полчерпака и поставил миску на прилавок.
— А куда направляешься? — спросил он, наблюдая за тем, кто жил в теле Карпре, с таким выражением лица, будто тот был его обедающим любимым внучком.
— Именно сюда и держу, — ответил не-Карпре, жадно глотая остатки хлеба и хватая миску. — Понимаешь, Волк был так близко в прошлом году, но прошёл мимо, хотя вертелся в этих краях несколько дней. Чуял, мол, кто-то здесь есть. Но прошёл мимо. А я нашёл. Ты даже не скрываешься, когда пытаешься выжрать часть моей энергии, разве ж так можно?
Лицо торговца не изменилось ни на йоту, но он опустил руки под прилавок.
— Не понимаю, о чём ты, парень. Жара такая, неужто голову тебе напекло?
— Ты знаешь, что я знаю, кто ты, а я уже понял, что ты понял, кто я. Может, хватит валять дурака?
Старик фыркнул и, всё ещё улыбаясь, проговорил:
— Нет, я не понял, кто ты. Не совсем понял. Ты — какая-то тварь. Сила у тебя есть, но… как бы это сказать… ты — лишь какая-то тварь, у которой есть сила. Мелковато, чтобы со мной так разговаривать, не думаешь?
— О-о, — насмешливо протянул тот, кто когда-то звался Карпре, — не слишком ли ты самоуверенно разговариваешь
Правый уголок рта торговца раздражённо дёрнулся, но лишь на миг.
— Возможно, возможно. Кто знает в наше время, кто прав, а кто — нет? Но факт остаётся фактом, я — божок, пусть и изгнанный, а ты — какая-то тварь, пусть и способная ходить на ту сторону. Тварей кругом пруд пруди, сколько на одних могильниках живёт. А вот божков, даже изгнанных, осталось мало. Так что, дай-ка подумать… — старик скорчил комичную физиономию и постучал указательным пальцем по нижней челюсти, — мне всё-таки кажется, что тебе не следует со мной так разговаривать. Но раз уж пришёл, говори: что привело тебя ко мне, тварь?
— Я — лишь часть нечта единого. И у меня есть к тебе дело.
— Конкретней, говори конкретней, или я за себя не ручаюсь, тварь.
Тот, кто когда-то был Карпре, ухмыльнулся и принялся неторопливо есть суп. Торговец возвёл очи горе, но промолчал. Доев, не-Карпре утёр рукавом рот и произнёс:
— Знаешь, как я нашёл тебя?
— Мне насрать, — устало ответил торговец. — Но в наше время каждая тварь хочет повыёбываться даже перед глазами бога, пусть и изгнанного. Так что… — он скорчил настолько наигранно заинтересованное лицо, что даже уличный лицедей проблевался бы от отвращения к его актёрскому таланту, — ну-ка, ну-ка, расскажи мне, как же ты меня нашёл? Хотя, давай начистоту, я вообще не прятался и даже не пытался.
Но не-Карпре весь этот сарказм ни капли не смутил.
— Первый владелец этого тела был там, где тебя изгнали. Буквально прошлой зимой.
— Так моя находка даже не твоя заслуга? — фыркнул торговец, ополаскивая миску в бадье с водой и протирая её грязной засаленной тряпкой.
— Я к тому, что это сделали люди. А не… — тот, кто когда-то был Карпре пытался сдержаться, но невольно сглотнул слюну и сбился. — А не они, — закончил он, стараясь скрыть ужас от упоминания своих создателей за ненавистью к ним.
Торговец не стал корчить рожи, лишь искренне и грустно улыбнулся:
— Ты уверен? А кто же, по-твоему, научил людей этому? Кто создал и дал им оружие против нас? Крион, убив отца, дал им такую мощь, что, уверен, они и сами не поняли поначалу. Как и мы. Особенно — мы. Мы поняли позже них, и в этом была наша проблема. Но это так, лирическое отступление, а меня уже утомляет этот разговор. Говори уже, зачем пришёл, не мешай торговле, самый прибыльный час, от голодных бродяг не протолкнуться, а ты торчишь тут у прилавка, распугиваешь всех.
— Мы хотим вернуть эпоху богов, — быстро сказал не-Капре. — И нам нужна для этого помощь…
Он думал, что старик прервёт его издевательским хохотом, но вместо этого его заставило заткнуться печальное покачивание головой.
— Знаешь, приходила тут ко мне одна, из старой гвардии, так скажем. Лет, наверное, двадцать пять назад или даже тридцать. Беременная была, пузо на глаза лезло. От человека беременная, представляешь? Знаешь, что предлагала? По глазам вижу, знаешь. И знаешь, что я ей ответил? По глазам вижу, знаешь. А она когда-то была настоящим богом, а не тварью. Разницу улавливаешь?