Могильщики талантов
Шрифт:
Астролягов кивнул, отметив, что в романе про сталкера такого не было. Там герой бродил без мотивации, только потому что бродил, сжимая в кармане нож. Сталкер много думал об оружии, о людях, которых встречает, и почему-то об обуви. Экзистенциальных переживаний у маньяка не прослеживалось. Наверное, он был слишком примитивен.
— Я тебе так скажу, — энергично заявил автор детективов-нуар. — Баба часто сама виновата, что на неё нападают. Если ночью шастает по задворкам в мини, пусть потом не жалуется. Или едет бухать к мужикам… «Рекламируешь — продавай», как говорят
— За что ты так ненавидишь женщин?
— Знаю их качества, — с лёгкой грустью оправдался Григорий. — Не то, чтобы ненавижу, просто не обольщаюсь. А относительно наших прекрасных редакционных дам — тем более, — прикончил он с саркастической гримасой.
— Не сталкер ты, — только и нашёлся Астролягов.
— Да уж, не сталкер. Это они меня преследуют, — пожаловался Григорий.
Астролягов вспомнил женщину-курицу на корпоративе, но постарался не подавать виду. Он подумал, что знает одного автора, у которого две квартиры, доставшиеся в наследство. Который сдаёт их, а сам арендует студию в дешёвом районе. У которого есть источник дохода, не требующий ходить на работу. Автор, любящий долгие прогулки. Автор, которому не пишется. Автор, у которого много свободного времени. Ничем не занятого, которое отчаянно хочется заполнить чем-нибудь.
Автор, у которого есть охотничий нож. Впрочем, человек, к ножам особого интереса не высказывающий.
— Можно нескромный вопрос? — решился Астролягов.
— Валяй.
— А что ты делаешь, вернувшись с работы? — с чувством сделанной ошибки спросил он. — Чем заполняешь вечера? Чем занимаешься в выходные?
— В бассейн хожу. Романы пишу, — не задумываясь, ответил Григорий. — Больше-то свободного времени у меня нет.
«Как и все они! — похолодел Астролягов. — Как Ник Далёв. Как Иван Строев. Как возможный убийца Плоткина».
43. НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ
Все детективщики были под подозрением.
Астролягова давило предчувствие, что он занялся не своим делом, но бросить журналистское расследование было бы непорядочно, и он двигался дальше, с каждым шагом сомневаясь в себе всё больше и опасаясь реакции коллектива.
Жизнь в издательстве забила ключом. Наступили майские праздники. На улице растаял последний сугроб. Тантлевский съездил на «Интерпресскон», отхватил премию и приложил фантаста-недоброжелателя бутылкой по голове. На Игоря завели уголовное дело, но отпустили домой, чему он не шибко радовался — четверо детей, орущий младенец, больная жена и энергичная тёща превратили для него следственный изолятор в манящую тихую бухту, недостижимую как горизонт и недоступную как мираж. Игорь крепился и вечером шёл домой, стиснув зубы.
Случился скандал. Жорик выпустил сборник эссе «Девочки выходят на помост» о карьерном росте юных спортсменок. Благодаря пикантным подробностям, книга взлетела, и тем вызвала шквал возмущений от завидующих издательскому успеху ревнителей морали. На интернет-порталах опубликовали две разгромные статьи и разоблачительную еженедельную колонку популярного колумниста, которые не сделались поводом для возбуждения уголовного дела, но возбудили интерес оптовиков и читателей.
Роман «Девушка из Гатчины» продавался очень хорошо. Трёхтысячный тираж ушёл за месяц.
— Теперь ходи с оглядкой, — Игорь возвратился с совещания, сияя как начищенный чайник. — Такова цена успеха. Графоманы за это убить готовы. Понятно, что угрозы у них пустые, но эмоции-то настоящие.
— Следующий детектив будет ещё круче, — заверил Григорий. — Пусть МТА на желчь изойдут. Я авторов никогда не боялся. Я сам автор!
Тантлевский при всех поздравил его и сообщил, что будут делать допечатку заодно и всех старых детективов Григория, которые тоже разобрали, благодаря взлетевшей новинке. Астролягов оказался удивлён, ведь книга, по его оценке, была так себе.
«Не иначе, Нуцик расстарался», — сердито думал он.
Ему самотёком поступила очередная печальная вариация на тему «Дурак пробует свои силы». Теперь Астролягов думал, что написать автору и как не обидеть, но потом решил не отвечать вовсе, а если будет ныть, замести проблему под ковёр. Ему было не жалко молодых талантливых авторов, и он готовился зарыть талант поглубже, едва тот начнёт вонять.
Один из авторов Игоря, которого Астролягов никогда не видел, имени не знал и узнать не желал, сидел на стуле и распинался:
— Требовать от писателей заменить мат пристойной лексикой — всё равно, что заставлять людей есть вместо сахара подсластители.
— У нас сейчас эпоха такая, — смиренно растолковывал Игорь. — Эпоха подсластителей.
— Да что вы говорите! — всплеснул руками автор. — Когда она началась?
— С первого июля две тысячи четырнадцатого года, — поведал ведущий редактор своему ведомому автору. — Написать-то вы можете, но по закону издательство будет вынуждено запаивать книгу в полиэтилен, чтобы дети в магазине не открыли и не узнали ужасные слова.
— А то они не знают!
— Знают, — смиренно вздохнул Игорь.
— В интернете только матом и ругаются, а все дети сейчас в интернете.
— В интернете, — признал многодетный отец.
— Но ведь они и так всё знают, а, кто чего не знает, тот прочёт в сетях.
— Прочтёт.
— Или ему в школе расскажут.
— Расскажут.
— Так почему нельзя писать в книгах?
— Можно, но издательству придётся книги запаивать в плёнку, а это лишние расходы и мы на них не пойдём.
— А много расходов?
— Стоит недорого, но, чтобы не возиться, мы просто не возьмём рукопись с матом.
— Но это же абсурд!
— Абсурд.
— Так почему вы не берёте?
— Потому что закон такой. Поправки в закон о средствах массовой информации и в Кодекс об административных правонарушениях внесли ещё в апреле тринадцатого года, а отдельный Закон приняли через год. Мы — издательство законопослушное, мы законам подчиняемся и Кодекс чтим.
— Бред какой-то.
— Закон таков, но это закон, — в свою очередь развёл руками Игорь. — Вы пиште, а мы не опубликуем.