Могу и в валенках
Шрифт:
– Да и кто меня отпустит с тобой? Ты же знаешь моего отца. Я с тобой гуляю-то, он насторожен всегда. Ты езжай, я верю у тебя все получится.
Я с грустью села, обхватив руками колени, направив свой взор в даль. – А я останусь тут, отучусь на художника как мечтала, выйду замуж, рожу ребенка. И буду жить, поживать.
Я это сказала с таким разочарованием, что сама удивилась. Если быть честной, я всегда мечтала стать художником и путешествовать по миру.
– И что, выйдешь замуж за того, которого любить не будешь? Тебя же отец выдаст за того, который будет соответствовать твоей семье, а это может быть в возрасте состоятельный, с огромным пузом, мужик.
– Амиран, прекрати. Зачем ты?
– Я просто хочу, чтоб ты распоряжалась своей жизнью сама. Желаю тебе чтобы ты отучилась на художника и сделала это центром своей жизни, думать об этом, мечтать об этом, жить этим. Чтоб каждая частичка твоего тела была наполнена твоим делом, оставив все остальное. Это и есть путь к успеху и путь к покорению, к своей душе!
– Что я могу, а? Зачем ты задеваешь за самое больное? У меня есть выбор? У меня нет выбора, как у тебя. Я женщина. У меня нет столько прав, как у тебя.
Я прослезилась, встала и пошла вниз.
Амиран схватил меня за руку.
– Дарико, постой! Ну не обижайся, выбор есть всегда, вопрос в том готова ли ты выбирать? Есть ли смелость идти по жизни вперед, оставив все позади? Ты правда готова здесь сидеть детей рожать и воспитывать? А как же наши мечты? А как же настоящая любовь?
– Что ты знаешь про любовь? – я смотрела в его глаза и понимала, что больше всего я боюсь потерять его.
– Я… ну это то, что… – Амиран растерялся и начал прикусывать нижнюю губу, он всегда так делал, когда был в растерянности.
– Любовь – это не это. Любовь не что-то.
– Я чувствую любовь, когда вижу тебя, когда знаю, что ты есть, чувствовать тебя.
Он взял мои ладони и прижал к своей груди.
– Так что тебе мешает в Америке чувствовать, что я есть?
Он молчал и смотрел на меня. Я освободила свои руки из рук Амирана и пошла, спускаться дальше вниз с холма.
Я тогда шла и у меня была первая в жизни боль… Новое непонятное чувство. Оно было отчасти как в детстве, когда папа уезжал надолго куда-то, оставляя нас одних.
Придя домой я села в комнате и почему-то захотелось плакать. Но я понимала, причин для слез нет, только вот слезы сами лились. В комнату зашла моя сестра Марием, она подошла ко мне, села на пол напротив меня, обняв мои щиколотки своими руками.
– Дарико, что случилось?
Мы с сестрой жили всегда дружно, я могла доверить ей все, что угодно. Я погладила по волосам ее кудрявым.
– Просто я тебя и родителей так сильно люблю, что и дня представить не могу без вас.
Мы обнялись.
– Ты хочешь уехать вместе с Амираном?
Она прятала мои выпавшие локоны за мои уши.
– Откуда ты знаешь про отъезд Амирана?
– От отца, ты когда ушла, папа сказал нам.
– Я не смогу. Я не смогу без вас.
– Но ты же с детства мечтала?
– Это всего лишь мечта, в жизни все иначе.
– Самая невероятная и богатая жизнь как раз у мечтателей.
– Не бери в голову…
Я вытерла слезы, встала, повернулась к сестре с улыбкой. – Пошли лучше маме поможем?
Марием обняла меня – Пошли.
Мы пошли в сад помогать маме.
– Я была очень рассудительной и мудрой девушкой, – тихо засмеялась Прасковья.
– Прошла неделя, с Амираном мы не виделись, это была, пожалуй, самая долгая разлука у меня с ним. И я очень скучала по нему. Но на все воля Бога, он собирался уезжать в Америку, наши пути расходились… Я вроде все понимала и не понимала. Утром, когда я возвращалась с Бичеко с холма, я думала о том, как бы я хотела сейчас обнять Амирана, поделиться своими переживаниями, новыми эскизами.
Еще только подойдя к воротам, я услышала голоса. У нас во дворе я увидела, что во дворе стояла матушка, сестра и отец. А за столиком сидел Амиран со своими родителями. Мое сердце заколотилось так сильно, что я уже не чувствовала ничего, кроме этого биения. Я поняла, что он пришел прощаться. Слезы уже подкатывали, прорываясь наружу вот-вот, дышать становилось все сложней и сложней. Но я собралась и успокоилась, хотя внутри меня все дрожало.
– Доброе утро всем? Что-то случилось?
Амиран встал и подошел ко мне, взял мою руку в свои теплые и родные руки.
– Дарико, эта неделя для меня была испытанием.
Его глаза… Они были наполнены слезами. Я словно тонула в этих глазах, на мгновение забыв, что рядом с нами стоят мои и его родители.
– Дарико, я не могу без тебя и дня больше. Я прошу у твоих родителей и у тебя твоей руки. Будь моей женой.
Он достал из кармана коричневый кожаный мешочек и вынул из него кольцо с голубым турмалином.
– О… Боже, – меня словно пронизывало, я и слова сказать не могла и все же что-то сказать смогла, совсем шепотом чтобы наши родители не слышали.
– Ты что затеял? Ты с ума сошел?
К нам подошел мой отец, я думала: все, сейчас нас прибьют. Но он глядя мне в глаза убрал выпавший локон за уши, улыбнулся, встал посреди нас с левой стороны взял за плечи меня и Амирана.
– Детка, Амиран замечательный парень, у него уважаемая семья, он образованный, мы его с детства знаем, мы долго наблюдали за вами, вы хорошо ладите друг с другом и мы не против вашего брака. Это будет прекрасный союз.
То, что я была в шоке, это мягко сказано.