Могу я тебе кое что рассказать?
Шрифт:
«Открой рот, Ханна. Прибери за собой весь этот беспорядок».
Мой рот открывается прежде, чем я успеваю осмыслить то, что он сказал, мое естество сжимается от его отсутствия, когда он нависает надо мной, его пальцы очерчивают влажный круг вокруг моих губ, прежде чем провести ими по моему языку. Никто никогда не делал такого со мной раньше, и это так чертовски грязно. Обожаю это.
Я жадно ласкаю их, слизывая влагу сначала с его указательного пальца, затем со среднего. Когда он просовывает
«Вот моя чертова хорошая девочка. Я знал, что ты будешь охеренно горячей, когда кончишь».
Звук заканчивается, и он осторожно вытаскивает мой наушник, засовывая его обратно в футляр рядом со своим. Он ставит его на прикроватный столик и целует меня в лоб, затем еще раз в щеку.
Мы закончили? Мы не можем закончить.
Этого не может быть. Если бы я была дома одна, я бы немедленно включила воспроизведение и слушала на повторе до конца дня.
— Еще? — шепчет он, очень тихо, мне на ухо, и я нетерпеливо киваю.
Он убирает мою руку с того места, где я сжимала подушку, и направляет ее вниз, к передней части его штанов, чтобы я могла почувствовать, что все это с ним сделало. Он толстый и теплый, ощутимый в моей руке. Я исследую его сквозь мягкую ткань и наблюдаю, как закрываются его глаза.
Он достает из кармана презерватив и держит его между нами, на безмолвный вопрос я отвечаю мягким «Да» просовывая пальцы ему за пояс, чтобы помочь раздеться. У меня между ног возникает пустое томление, когда я наблюдаю, как его член высвобождается. Я провожу пальцами вниз по его животу, сквозь мягкие кудряшки, затем обхватываю его основание кулаком.
Судя по выражению его лица, ему довольно трудно держать себя в руках, поэтому я поглаживаю его крепко, в отместку за все, через что он только что заставил меня пройти. Не то чтобы я жалуюсь. Только дура будет жаловаться на оргазмы, которые выводят всю твою душу из равновесия.
Проводя большим пальцем по капельке предэякулята на его набухшем кончике, я распределяю ее вокруг, затем подношу к губам. Сколько ночей я провела, мечтая попробовать его на вкус?
Кэмерон опускает голову и нежно целует меня, опускаясь между нами, чтобы заменить мою руку своей, пока он натягивает презерватив и входит в меня. Никакого сопротивления, только восхитительное растяжение и ощущение, что все в мире встает на свои места.
Его глаза вспыхивают, а рот открывается, так что теперь моя очередь заставить его замолчать. Я прижимаю ладонь к его губам, и он с улыбкой целует ее. Ему требуется секунда, чтобы дать мне привыкнуть к его размеру, но затем я двигаю бедрами, прижимаясь к нему, чтобы подтолкнуть его.
Он начинает медленно, но каждая мышца кричит, когда темп нарастает, доводя меня до эйфории. Он сдвигается, переворачивая нас, увлекая меня за собой, когда приподнимается, чтобы сесть у изголовья. Мои колени упираются в матрас по обе стороны от его бедер. Вместе мы задираем мою футболку вверх
Его руки тянутся ко мне сзади, обхватывают мою задницу и приподнимают ровно настолько, чтобы он мог войти в меня. Мои ногти впиваются в его плечи, мой висок прижимается к его виску, когда он входит и выходит. Я сосредотачиваюсь на его дыхании, горячем на моей шее, когда давление снова нарастает.
Кэмерон отпускает меня, и я взвизгиваю от полноты ощущений, останавливаясь, прежде чем начать раскачиваться взад-вперед, насаживаясь на него так сильно, как только могу, отчаянно растирая. Его руки поднимаются, чтобы обхватить мое лицо по обе стороны, наклоняя его в одну сторону, чтобы он мог шептать совсем близко:
— Я так близок. Кончи на мой член, Ханна, я знаю, ты этого хочешь.
Его рука опускается между нами, большой палец находит мое самое чувствительное местечко в том месте, где встречаются наши тела. Все, что требуется — это два скользких толчка, когда он наполняет меня, и его слова мне на ухо, чтобы я снова взорвалась.
Я теряю контроль над своим ритмом, но Кэмерон ловит меня, сжимая мои бедра, толкая и притягивая к себе, пока я испытываю оргазм на нем. Он сжимает губы, его глаза делают то же самое, а затем он выкрикивает мое имя в безмолвном крике, когда он толкается, замирает, изгибается и разваливается на части подо мной.
Красивый.
Горячий, великолепный, чертовски сексуальный, очевидно, но и красивый тоже. Лицо Кэмерона светится, грудь поднимается и опускается под моими ладонями, когда он переводит дыхание. Так многое хочется сказать, но почему-то нам это совсем не нужно, даже если бы мы могли.
Два года слуховой прелюдии привели к этому моменту, и теперь я знаю, что никогда не стану прежней.
Я слезаю, натягиваю футболку обратно и переворачиваюсь на бок. Кэмерон разбирается с презервативом, затем устраивается рядом со мной, его рука тянется к одеялу позади меня, чтобы натянуть его на мое быстро остывающее тело.
— Все хорошо? — произносит он одними губами, и я киваю. Лучше, чем хорошо.
— Когда ты это записал? — я шепчу как можно тише.
— Сегодня днем, — говорит он в ответ, его губы приближаются к моему уху. — Твоя мама и Райан были в джакузи, так что у меня не было много времени, прости. Мне пришлось шептать на случай, если они вернутся в дом.
— Как ты можешь за это извиняться? Это самое горячее, что когда-либо случалось со мной. Шепот сделал все еще лучше.
— Я бы хотел остаться здесь, с тобой, — говорит он, убирая мои влажные волосы с лица. Я могу только смотреть на него с тоской о невозможном.
— Я тоже.
Он покрывает мое лицо мелкими поцелуями. Я хочу уснуть в этом блаженстве, но он разрушает чары:
— Мне пора идти.
— Я пойду с тобой и схожу в ванную, чтобы не было похоже, что кто-то ушел и не вернулся.
Мы осторожно идем по коридору, одновременно открывая дверь ванной и его дверь. Молча прощаемся, протягивая руки через коридор для последнего электрического прикосновения.
Наши праздники начнутся завтра с завтрака, но я ложусь спать с таким чувством, будто уже получила лучший рождественский подарок всех времен.