Могу я тебе кое что рассказать?
Шрифт:
— Не буду, папа, — я изо всех сил стараюсь успокоить его. — Честно говоря, я бывала и более загружена.
— Знаю, дорогая, но я также знаю, что ты действительно усердно работала. Тебе позволено немного пожить.
Я не лгу. У меня все хорошо, но даже когда я была в самом низу, то постоянно пыталась убедить своих родителей, что со мной все в порядке. Когда я не могла встать с постели, когда мысль о том, чтобы пойти на занятия, бросала меня в холодный пот. Когда казалось, что моим единственным выходом было бросить университет или перевестись в другой.
Мой срыв произошел, когда второй парень, один из старых школьных друзей Райана, разбил мне сердце. Когда мы оказались на одном курсе в университете, то сразу же стали парой. Он был веселым, красивым, умным, и его любили все, кого мы знали. Я была одурманена и настроена к жизни, по крайней мере, я так думала.
Мы встречались весь первый курс, но когда наступило лето, он провел его не со мной, а с другой девушкой из нашей группы. В Риме, в том самом городе, который я предложила посетить вместе. Я узнала об этом, когда она отметила его в своем «Инстаграм».
Когда я уличила его в этом, он просто сказал, что встретил другую, и я должна с этим смириться. Как будто я могла притвориться, что мой парень не изменял мне с моей подругой, и у меня не хватило смелости покончить с этим должным образом, почти ровно через год после того, как мой предыдущий парень сделал нечто подобное.
Когда тебе изменяет один мужчина, это ужасно, но когда это происходит дважды, что ж, тогда твой мозг склонен убедить себя, что ты ничего не стоишь.
Я хандрила дома все лето, а потом у меня случился первый приступ паники, когда снова начались занятия в универе. Я боялась, что увижу его, боялась, что увижу ее, была убеждена, что все будут говорить обо мне за спиной.
Но это было давно. Я выбралась из этой ямы, провела некоторое время с психотерапевтом и поклялась, что никогда больше не позволю мужчине помешать моим планам или моему счастью.
— Что касается этого места, дома, — продолжает папа, — ты можешь приезжать сюда, когда захочешь. Ты и твой брат. Он будет вашим, когда нас не станет, и, надеюсь, однажды после этого здесь будут и твои дети.
— Дети? Партнерство? Тебе нужно притормозить. Дай мне немного пожить, — поддразниваю я, повторяя его слова.
Пока папа ищет место для парковки, я достаю телефон и улыбаюсь, когда вижу сообщение от Кэма.
Кэм: Хорошего дня x
Как только припарковались, мы берем самую большую тележку, которая у них есть, и заходим внутрь. Магазин переполнен покупателями, но мы не против. Чем дольше мы ходим по магазинам, тем больше случайных угощений мы получаем.
У папы есть список покупок рождественских припасов, но у меня в голове есть отдельный список, исключительно для моего собственного гастрономического удовольствия.
Мы молча просматриваем, отмечая то, что нам нравится на вид, восхищаясь качеством свежих продуктов. Спелые помидоры темно-красного и ярко-золотистого цвета, артишоки размером с мое лицо, салат-латук из эндивия и редис насыщенных
Папа запасается картофелем, зеленью и зеленой фасолью, прежде чем мы направляемся к прилавку с домашней птицей, чтобы купить индейку, предварительно фаршированную традиционными каштанами.
— Как думаешь, может, нам стоит взять гуся, раз у нас есть плюс один на обеде? — спрашивает он.
— Нет, у нас всегда была индейка. Даже когда здесь была бабушка, у нас была индейка.
— Да, но она съедала четыре кусочка и проводила остаток дня, попивая неразбавленный «Дюбонне» (прим. французский аперитив на основе крепленного вина).
— О! — я подпрыгиваю на месте. — Мы должны взять бутылочку и налить ей маленький стаканчик.
Никто не готовит сливочное масло так, как французы, сливочно-желтое и посыпанное хлопьями соли. Мне нравится, когда его густо намазывают на свежий багет, но, честно говоря, я могла бы есть его ложкой. Я кладу в тележку две пачки вместе с йогуртом со вкусом вишни, горшочками тертой моркови с сицилийским лимонным соком, острыми сосисками merguez (прим. сосиски для гриля из ягненка или говядины), жирными креветками, политыми чесночным маслом.
В отделе безалкогольных напитков я нахожу свой любимый сироп «Тейссер» со вкусом menthe (прим. мята) для воды и pamplemousse rose (прим. розовый грейпфрут) для добавления в джин.
— Возможно, нам понадобится вторая тележка для выпивки, — замечает папа.
Нам не нужно многое из пекарни, благодаря булочной в деревне, но это не мешает мне добавлять мадлен, печенье langue de chat (прим. «кошачий язык») и огромную розмариновую fougasse (прим. фокачча), которую я обмакиваю в оливковое масло и бальзамический уксус, которые есть у нас дома.
— Кэмерон кажется милым, да? — говорит папа, пока мы осматриваем прилавок с хлопьями.
— Конечно, — пожимаю плечами я, внезапно поглощенная упаковкой розовых сахарных леденцов с единорогом на коробке.
— Думаю, он неравнодушен к тебе. Ты с кем-нибудь встречаешься? — вопрос задан так буднично, как будто выпить кофе с утра. Мы не говорим об этом с тех пор, как мои последние отношения закончились столь плохо.
— О боже, пап, пожалуйста, прекрати.
— Все, что я хочу сказать, это то, что тебе не повредит время от времени повеселиться.
— И что, предполагается, что у меня будет курортный роман с мужчиной, который живет далеко от меня?
— Ага. Ему не обязательно быть твоим парнем. Видит бог, тебе не нужно это отвлечение, — я поджимаю губы, не желая говорить ему, что с тех пор, как я открыла для себя аудиозаписи Кэмерона, он был самым желанным развлечением. Каждый божий вечер.
— Это не по-отцовски. Разве ты не должен был предупреждать меня, что мальчишка — это зло, и убедить меня уйти в монастырь?