Мои большие файерболы
Шрифт:
— Сеньорита Мари, — сказал он с очень серьезным лицом. — я бы посоветовал Вам ЭТО сжечь. И, желательно, без свидетелей, чтобы Вас не приняли за чернокнижницу, призывающую демонов.
— Она досталась мне от бабушки, Антонио. — Я смахнула несуществующую слезинку. — На старости лет она увлеклась рукоделием, и одаривала внуков своими творениями. Это моя единственная память о старушке.
Сердце у Седжвика было добрым и мягким, как батистовая подушечка, которую он подкладывал себе под зад. Он едва не прослезился вместе со мной, а затем приблизился к сумке и стал аккуратно тыкать в ее сторону пальцем, словно опасаясь к ней прикоснуться.
— Вот тут распороть, здесь изменить шов. Добавить бархата и кожи, поменять ремень… Если потрудиться, то это чудовище хотя бы не будет уродовать Вас. Но это обойдется Вам в пятьдесят золотых. — Мэтр развел руками. — Материалы дорогие.
— То есть Вы затачиваете вещи на харизму?!
— Затачиваю? — портной посмотрел на меня с недоумением, а потом замахал руками, — о нет, синьорита, я же не кузнец, чтобы что-то точить. Но я могу расшивать вещи золотой нитью, самоцветами и драгоценными тканями, которые повышают возможности тех, кто их будет носить.
— Ловкость, силу и интеллект тоже?
— Все зависит от нитей, и камней, — мэтр вдруг погрустнел. — Увы, я далек от вершин мастерства, И в этой глуши вряд ли их уже достигну. Поэтому красивую вещь из Вашей сумки я сделать не смогу. Но хотя бы уродовать Вас она не будет.
Ювелира в Ольховце не было. Наверно не находили под холмами шахтеры ни золота ни алмазов. Зато запас драгоценных цацок хранился у самого Седжвика. Портной мог заточить одну шмотку максимум на пять единиц какой-либо характеристики, но только одной. Это прокатывало с "неплохими" вещами. "Грубые", а их тут было большинство, точились на два, "плохие", улучшению не подлежали.
Рубаха или доспех, перчатки, брюки, сапоги, головной убор, да еще оказывается, и сумка. Шесть предметов, которые можно точить. Прикинув на пальцах я получила тридцать баллов характеристик, которые можно добавить, дизайнерски перешив шмот.
Почему так не делают все? Ответ простой — деньги. В яслях появляются на свет с десятью золотыми в кармане. Здесь даже новые шмотки покупают редко. Зачем вкладываться в то — что перерастешь неделю. Ходят как оборванцы в том, что выпало из лута. Это нубятник, детка. Захолустье игрового мира, трущобы, где не живут, а выживают, и откуда мечтают выбраться.
— Нафиг эту дрянь, — я забрала сумку в инвентарь. — Мэтр, мне нужен один из Ваших нарядов, давайте обсудим, как его можно улучшить.
Следующие два часа пронеслись для меня словно минута. Мы листали альбомы, спорили, ругались. Один раз Маэстро даже обиделся на меня настолько, что пришлось выпить с ним на "мировую", по стаканчику его приторного ликера.
Не знаю, кто писал для него скрипты, но портной был хорош. Я узнавала в нем черты персонального шопера*, причем скорее миланского чем парижского. Отсюда, наверное, и его итальянские словечки. Он конечно упорно делал вид, что не слышал ни о Фенди, ни о Версаче, но в фасонах и моделях разбирался ровно до Недель* четырехлетней давности. Все, что придумали после — было для него ересью и безвкусицей.
(* персональный шопер — Консультант по покупкам модной одежды, как правило профессиональный стилист или дизайнер. Профессия особенно популярна в столицах Высокой Моды).
(* Недели моды — Показ коллекций нового сезона).
Я порхала на рынок и обратно, подбирая тряпки для основы. Мэтр творил, расшивая их кружевом и стразами. Для поднятия боевого духа, он время от времени опрокидывал стопочку, но глаз его оставался точен, а рука тверда.
— Антонио — Вы волшебник! — ахнула я, подойдя к зеркалу.
— Ну что Вы, Мари, — растроганный портной промакнул платочком уголки глаз. — это я должен благодарить. Я едва не забыл, что значит искусство. И мне, за этот наряд добавили два пункта мастерства. Еще немного, и я смогу выбраться из этой дыры, и открыть бутик в Силентиуме или Новой Бухте.
Оказывается, неписи тоже качаются. Эту мысль я себе отметила, и отложила в памяти, вдруг пригодится. Бабла мэтр сегодня поднял неплохо. У меня остался один золотой, двенадцать серебрушек и восемь медяков. Вежливо но твердо отказавшись от продолжения банкета, я решила взять тайм — аут и сходить в реал.
В столовой ждал остывший обед. Брокколи, морковь, и сельдерей на пару, отварная семга, обезжиренный творог. Моя личная епитимья за ведерко мороженного и пропущенные тренировки. Будущий разговор тяготил все сильнее. Эмбиент* из скрытой акустики не расслаблял привычно, а недобрым холодком прокатывался по коже. Мне захотелось вдруг очутиться в самоназванном трактире "Три топора", услышать фальшивое треньканье Двойного Заппы (а чего вы хотите от шестого уровня?), впиться зубами в свежайший стейк. Там мне было уютнее, чем в пустой, хотя и роскошной московской квартире.
(* Эмбиент — Музыкальный стиль. Фоновая атмосферная электронная музыка)
Как это бывало со мной в минуты слабости, я набрала мужу. Его голос, не важно, о чем мы говорили, всегда успокаивал. Гудки, потом он сбросил. Совещание. А может охота. А может пьянка. Чем они там в провинции командировочных развлекают — не знаю, и знать не хочу. "Ничего срочного, не перезванивай", — отстучала я сообщение. А то будет трезвонить в отет, пока я мумией лежу в костюме, разволнуется.
"Синюю или красную, Нео?" Синие в виде полумесяца, красные — с рожками, как чертенок. Какая из реальностей — реальней? Синие мне подогнала Милка, красные я сама брала в "ПодZZемке". Мне понравился дилер, молодой и худенький, похожий на кубинца, а может и правда оттуда родом. Он очень надеялся меня трахнуть, обещая скидку. Все алхимики одинаковы. Синюю или красную? На самом деле — это все маркетинговый ход. Действие одинаковое.
Скорость. Я — скорость. Кажется, это уже из другого фильма. Сегодня очень долгий день, и для меня он только начинается.