Мои? чужои? король
Шрифт:
Но на следующее утро Эгиль-Ворон снова наполнился тьмой. А я… я только пожала плечами.
ГЛАВА 25
Снег пошел неожиданно.
В долинах это была редкость — и то, достигая земли, вялые снежинки угасали, оставляя лишь грязные потеки. На моей памяти только однажды крепость занесло снегом, и я, как любой ребенок, была счастлива от возможности попробовать что-то новое.
Холодное и пушистое.
Но этот снег был другим.
Он укрывал эти земли уже давно, быть может с зарождения мира, и стал твердым, как камень, местами скользким, как стекло. Вот поверх этого и падали новые перья. Даже
А я, так и не обнаружив дарителя, натянула обновку с улыбкой.
Снег сделался совсем густым. Как бывали у нас дожди, что превращают окрестности в блеклое полотно. И, видимо из-за снега, мы свернули с широкой наезженной тропы в сторону. Как было объявлено — переночевать в одной из крепостей.
Крепости, принадлежащей Ледяному королю?
Я испытала беспокойство.
И прежде не могла не задумываться, как это будет, когда мы прибудем не просто в его владения, но в дом. Как себя поведет он со мной — как с пленницей, с отступницей и колдуньей, или же все-таки с хозяйкой? И другие — как будут себя вести?
Поначалу я полагала, что даже не стану прилагать усилий, чтобы взять хозяйство в свои руки. Пусть их всех. Недалекие, злые, вечно что-то обо мне подозревающие.
Поначалу я думала, что я — жена в насмешку. В назидание. Быть может даже заложница. Одно название, а не жена — и уж точно меня никто не будет делать хозяйкой, хорошо если не запрут в башне. И кюной мне не быть в полном смысле этого слова.
Но теперь… теперь мне казалось, что где-то я ошиблась. В положении ли, во времени, которое я в этом положении пробуду, может быть в глубине наказания… Я начала верить, что мне и верно есть смысл стараться. Пусть даже ради себя самой — и ради того чтобы занять достойное меня место.
Кюны имели право на почетное ложе на пиру, самое лучшее после своего мужа — то касалось и покоев где бы то ни было. У них могло быть собственное имущество и собственное мнение, которое можно высказывать во всеуслышание. Право участвовать в советах. Оставшись одни, они могли принимать самостоятельное решение, от кого обороняться, а кого привечать. Могли вести в бой, казнить и миловать. Оставшись вдовами, могли выбрать нового мужа — и более низкого статуса. И крепостью, замками управляли с охотой — ведали хоть хозяйственными, хоть денежными делами, хоть воинами. В долинах даже соперничество между кюнами шло, не меньшее, чем между королями — уж очень каждой хотелось показать свою сноровку и умение совладать с самыми даже сложными проблемами.
Но любое действие кюны предполагало веру в нее людей. И даже если не уважение — намерение подчиняться. Было ли это у меня, в особенности в условиях переменчивого отношения мужа? В особенности в условиях, когда я сама могла по несколько раз поменять свое мнение — и то решала, что не буду никому ничего доказывать и показывать, пусть сами живут.
То размышляла о возможном укладе в Сердце Ворона и о том, как я с ним справлюсь.
Мои переживания и размышления не давали соскучиться в снежной пелене. Что там, я и не заметила, как мы подобрались к совсем узкому тоннелю — причем большинство воинов осталось снаружи, а туда отправились только человек двадцать, из самых близких к королю. К таковым причислили и меня, и Дага.
А как вышли оттуда…
Первая увиденная на Севере крепость поразила меня в
Крепость была вырублена в скале и являлась её продолжением. Мощным, тяжеловесным, не столь уж большим — мой родной дом был в три, а то и четыре раза больше. Но точно уж более неприступным — так и казалось, что своих врагов она уничтожает самостоятельно, без участия крохотных людских фигурок.
И, что удивительно, она не была занесена снегом.
Я внимательно осмотрелась: крепость стояла ниже снежных пиков и была ими окружена не только в назидание врагам, но и от ужасающих вьюг.
— Переждем непогоду в Свободном доме, — со мной поравнялся Эгиль-Ворон. Я вздрогнула — снова успела отвыкнуть от него, потому что последовавшие за нашим совместным купанием дни он ни разу ко мне не обращался. Даже не смотрел — я чувствовала.
— Свободном? — удивилась. А потом хмыкнула, — И не думала, что на Севере кто-то из независимых остался.
— Ты полагаешь меня настолько всеядным? — уголки губ короля дернулись вверх.
Пошутил.
Или я пошутила первой?
Неловко пожала плечами, а Эгиль уже двинулся вперед, сказав что-то воинам.
— Вы на верном пути, — заявил Даг.
— Ох, оставь, — прикусила губу и тоже пришпорила лошадь.
ГЛАВА 26
Отапливали помещения здесь совсем не так, как я привыкла. Посередине ставили железный короб, полный камней, и каменная же кладка поверху выводила дым под высокие своды. Вокруг дрова подсовывали, раскаляя и железо, и камни — и тепло распространялось равномерно даже по общей зале.
Интересно, а в Сердце Ворона также?
Замялась немного, но потом спросила таки ярла Мули, с которым мы общались, если так можно выразиться, больше, чем с прочими. Его приставили на мою охрану взамен провинившихся, хотя я в этом больше и не нуждалось с Дагом.
Возможно, приставили и для того, чтобы охранять прочих от меня.
— В нашем замке все еще лучше, продуманней, — неожиданно охотно пояснил мужчина. Запнулся немного, будто оценивая мою реакцию — действительно ли мне интересно — а потом продолжил, — В больших залах и по два таких жара стоит, а в некоторых трубы по другому расположены, чтобы не мешать пользоваться раскаленными камнями.
— Пользоваться? — удивилась.
— Да, на них ведь и котелок можно поставить, сварить чего, воду подогреть…
Кивнула удовлетворенно.
Похоже, хозяйство в том месте, куда мы с такой горячностью едем — успеть бы до самых лютых холодов — налажено, и налажено хорошо. Интересно, кем?
— А Сердце Ворона… старинный замок?
— Был построен давно… — ярл запнулся, — другим королем. Но Эгиль-Ворон все там под себя переделывал и надстраивал.
Я хотела еще хоть что-нибудь спросить, но мужчина уже ушел. Нас же проводили за добротные столы, стоявшие в правом углу. Здесь и предполагалось поесть и отдохнуть, пережидая непогоду. Хозяева крепости проявили должное почтение к гостям, но что меня удивило — без страха и подобострастия. Они как-будто на равных держались с королем и его ярлами, а на меня смотрели без напряжения, с любопытством разве что. Из чего я сделала два вывода — на Севере и верно осталось немало мест, которые с Ледяным королем считались соседями, но никак не подчинялись ему.