Мои дневники: моя жизнь, моя борьба (1990-2020 годы)
Шрифт:
Я умею прыгать через лужи
Алан Маршалл
1990 г.(18 лет)
Детство уходит. Я почувствовала, осознала это. Сначала я не понимала причину слез, которые просто лились ручьями. Всем и себе сначала я объясняла это страхом перед выпускными экзаменами, взрослой работой после школы, боязнью не поступить в институт. А потом вдруг резко, в какие-то доли секунды, я вдруг осознала, что это рвется невидимая нить, соединяющая меня с моим детством. Я ощутила это физически! Как же болезненно проходит этот процесс! Хочется разорваться, куда-то бежать, что-то сделать, чтобы непременно, всеми силами постараться остаться там, в детстве, в беззаботности и неведении. Это страшное ощущение безысходности и неизбежности взрослой жизни! Безысходности, что ты уже сама, одна на один с этим миром, и это очень страшно. Очень. Но и любопытно тоже.
Мама устроила меня работать в свой иститут, потому что я не поступила в Историко-архивный в прошлом году, после школы. Некоторые у нас в классе сразу поступили, человек пять. А я не поступила. И теперь работаю. Одно место у нас увели рабочее, в Главном корпусе, кто-то узнал о вакансии, и своего ребенка пристроил. А вот это место мы сразу же застолбили, у Лугового в лаборатории. То есть сначала я там работала, пока девушка-лаборант в декрете была, а теперь вот она пришла, и я перешла в другую лабораторию, в Экспериментальный корпус. Тоже нормально. В первой лаборатории было не интересно, меня просили там карты перерисовывать на кальку, на столе таком с подсветкой внутри, у меня плохо выходило. А в новой лаборатории лучше. Работаю тоже лаборантом, и учусь печатать на Оливетти, мне с детства нравились печатные машинки, еще когда к бабушке приходила сюда, в институт, после садика, меня часто бабушка забирала, и я иногда печатала на машинке, стучала по клавишкам. Единственное, что мне в этой лаборатории не нравится, это что меня курьером в Москву часто отправляют, в Институт космических исследований на Калужской, документы отвозить. Я боюсь ездить в Москву, не люблю. Всегда так волнуюсь, только бы не отправили! Хотя ведь в 9 классе уже ездила одна по вечерам на курсы подготовительные в МИРЭА, два раза в неделю, правда, всего месяц, потому что физика сложно для меня, я поняла, что не буду сюда поступать. И страшно было ездить от Теплого Стана на автобусе через метро Юго-Западная до Олимпийской деревни почти, там лес один сплошной, пустыри, я боялась, и темно в октябре.
Езжу теперь с мамой в Былово, в церковь, она сказала, что надо просить помощи у высших сил, тогда я поступлю. Мама уже давно в церковь ходит, уже лет 7, наверное. Меня там на клирос пригласили петь сразу, я хорошо пою, слух идельный, и ноты знаю, музыкальную школу окончила. Мне нравится многоголосие, просто очень нравится.
По пятницам после работы хожу к дедушке Диме на поселок, в микрорайон, убираться в доме. Оттерла все двери, мебель всю, белье постельное беру кипятить домой, потом стираю, и ему обратно несу. Наволочки все засаленные до жути у дедушки, старенький ведь, моется редко. Он вечно сидит на крыльце, уставится в одну точку, и сидит, спился, наверное, голова плохая. Его бросила его сожительница, тетя Валя, его соседка. Он не захотел с ней расписаться, а она хотела половину дома и участка дедовского своему сыну отдать, у нее трое детей, и свой участок она думала между двумя разделить, а для третьего – тут, кусок нашего захапать, и она рассердилась, что дед не соглашался, а когда он упал пьяный с лестницы – яблоки собирал на закуску – она не стала за ним ухаживать, и ушла. Папа теперь ходит, ухаживает за ним. И из Москвы племянница с мужем перестали сразу ездить к деду. Тоже они уже старики почти, думали, он им дом отпишет, ведь с папой дед разругался из-за тети Вали, после смерти моей бабушки Ани, и все сразу дальние родственнички начали к деду подкатывать из-за дома финского, большого, и 12 соток земли, спаивать начали активно. Но, как только он слег с ногой, тетя Валя ушла, и родня из Москвы перестали ездить сюда, а так приезжали каждое воскресенье выпивать.
Я снова не поступила. Снова математику провалила.
Сижу, зубрю историю. Не буду больше на информатику в Историко-архивный поступать, второй год уже на математике валюсь, буду просто на архивоведение или делопроизводство. Не тяну математику.
На заочные курсы записалась, мама оплатила через почту, там на Никольской (улица 1905 года, но я ее называю по-старому), есть почтовое отделение. Будут мне присылать задания по почте, сочинения и историю, буду им потом отправлять на проверку тоже по почте. Не знаю уже, поступлю, или нет. Мама тоже не с первого раза поступила, только с третьего, и то на заочное только, в МИРЭА. Мне надо еще попробовать на курсы весной в МГУ поездить, там история сильная, мне сказали. Два месяца там курсы недорогие, а на год – очень дорого платить, моей зарплаты не хватит, а у родителей и так стыдно брать было деньги на заочные курсы в Историко-архивном. Они мне еще и на репетитора по английскому денег дают, в нашем городке занимаюсь с одной тетенькой, бабушкой почти, Тина Анисимовна зовут, она недалеко от нас живет, так удобно! Она раньше в МГУ преподавала, очень сильный преподаватель, тексты сложные дает, потому что, оказывается, на вступительных экзаменах в МГУ дают тексты уже за третий курс, очень сложные! Поэтому и поступить туда сложно. Теперь разрешено с этого года сразу в два института подавать документы и поступать, куда поступишь. Очень здорово. Раньше только в один можно было, а с этого года – в два. А я и не знала. Теперь английский учу вместо математики. Только главное – вызубрить историю, чтобы от зубов отскакивало. Сочинения тренируюсь писать на заочных курсах, вроде нормально,ну, у меня всегда по сочинениям пятерки в школе были, я люблю сочинения писать. А английский – самое сложное, надо словарный запас увеличивать, слова зубрить, а я во временах глаголов вечно путаюсь, но мне Тина Анисимовна очень нравится, добрая, не ругается, но тексты сложные всегда дает переводить. Она как Лилия Лазаревна, моя учительница по музыке, строгая, но приятная. У нее сын в Австралии учится, там жить хочет остаться. Так здорово! Мне еще мама с работы кассеты принесла с разговорами на английском, преподаватели МГУ записывали, учебное пособие такое, чтобы устную речь развивать, она взяла там у кого-то в лаборатории своей на время. А я ничего не понимаю, что там говорят на кассетах. Только слова отдельные знакомые встречаются. Страшно снова не поступить. Такой позор! В ПТУ не пойду ни за что. У нас все дураки из класса после 8 в ПТУ ушли, и после школы тоже некоторые. Кто вообще учебу не тянул.
1991 г. (19 лет)
Поступила в МГУ, на исторический факультет. Только до дневного отделения мне одного балла не хватило. На вечернее пошла. Сдам сессии обе на пятерки, и переведусь после первого курса на дневное отделение, так можно, я узнавала. Помогли все мои подготовительные курсы, и на Журфаке, в центре, и тут, в Гуманитарном корпусе на Вернадского, я много ездила на курсы с Нового года. Только по английскому тройку получила на вступительных все-равно. По сочинению 4\5, я даже не ожидала, смотрела списки, продиралась сквозь толпу, и искала себя сначала внизу, где плохие результаты были, а оказалось – хорошие. Я по Толстому писала сочинение. Как и в школе на выпускных экзаменах. Кратко надо писать, предложениями короткими, а я всегда длинными любила, пришлось переучиваться, и главное, чтобы новый абзац по тематике совпадал с предыдущим, то есть чтобы новый абзац начинался теми же словами, какими предыдущий заканчивается. Как бы связь. По истории я 5 получила, такая была счастливая! Просто все назубок зазубрила, весь учебник Орлова по истории, и как раз он экзамен принимал, автор, Орлов, очень приятный дядька. И пятерку мне поставил. А вот английский я очень боялась сдавать, я всегда иду во второй пятерке на экзамен, а тут в самом конце пошла, чуть ли не предпоследняя, сердце так колотилось, думала, разорвется. Потому что экзамен принимал у нас Ноткин, очень строгий проподаватель. И текст ужасный был, я только три абзаца всего успела перевести, если бы меня дальше попросили читать и переводить, я бы завалилась. А так на тройку ответила, перевела и перессказала абзацы. Ладно, хорошо хоть, что поступила.
1992 г (20 лет)
Учусь, работаю. Мне очень нравится. Только поздно домой приезжаю, после двенадцати ночи уже, и идти через лес страшно от остановки. Так мне все наши предметы нравятся, особенно История Древнего Востока, Археология и История заубежного искусства. Я теперь тоже в МГУ работаю, ушла из института в нашем городке, мне девочка из нашей группы помогла на кафедру Новой и новейшей истории машинисткой устроиться, она сама на кафедре Южных и Запажных славян работает, и сказала, что место есть свободное. Тут так здорово работать, все такие приятные, и преподаватели, и студенты.
Папа теперь часто остается на поселке ночевать, потому что дедушка слег. У него с головой плохо, маразм как будто, он иногда в туалет под себя ходит. А мама дома за дядей Ваней ухаживает, своим братом-инвалидом, он уже даже не коляску свою не садится, сил нет, лежит только, даже перевернуться сам не может, пролежни уже пошли страшные, у него была гангрена, ногу отрезали. И он тоже становится плохим. Слабеет. Мне так их всех жалко! Только я редко об этом думаю теперь, мне некогда, мне очень в МГУ нравится, и работать, и учиться тоже. Только надо одежду красивую себе сшить у портнихи в ателье, я пока хожу в папином свитере и штанах тети Валиных. И мне стыдно за себя.
1993 г. (21 год)
Я сильно изменилась. И внешне, и в душе тоже. У меня теперь другие заботы, другие планы и желания. Страх не посутпить в ВУЗ прошел, появилось беспокойство по поводу остаться одной. Женщине нужна семья. И я больше не могу ждать, но где же эта любовь? Ее нет. Появляется мысль о превалировании в моем характере эгоизма над всеми другими чувствами. Так может, я вообще не способна любить кого-то, кроме себя? Но ведь я влюблялась в школе, неужели это все?…Нет, это было бы очень жестоко, молю Бога дать мне это чувство (взаимное, разумеется).
1996 г. (24 года)
Заканчиваю Университет. От детства не осталось и следа. Я познала любовь, равно как и боль неразделенной любви, и одиночество. Я стала сильной, циничной, равнодушной. Так, по крайней мере, мне кажется. Или так мне хочется думать. Но я по-прежнему реву ночами из-за какой-то внутренней неудовлетворенности, неустроенности. Умерли оба деда, умирает дядя Ваня. Паша и Женя обзавелись семьями. Я тоже надеюсь когда-нибудь встретить мужчину, который будет меня любить, уважать, удовлетворять. И еще очень хочется иметь ребенка.
Не можешь есть, уже не хочешь пить,
И жаждешь умереть, но должен жить.
А жизнь коварна и жестока,
Здесь как в окопе, день за год идет.
Ты должен написать диплом к субботе,
Любимый человек тебя не признает,
И вопреки всей этой ерунде
Ты гордо должен улыбаться,
И место дедушке в вагоне уступить.
Шутить с подругой, предкам не грубить,
Сидеть в библиотеке – заниматься.
А голова забита ерундой,