Мои осколки
Шрифт:
Не успокоившись, я по электронной почте отправил ей сборник рассказов. И она ответила, что рассказы интересные, но предлагать их без романа нецелесообразно. И еще, что какое-то американское издательство составляет сборник российских рассказов в жанре нуар, и один из своих рассказов (она назвала, какой именно) я мог бы попытаться для них подготовить. Гонорар за рассказ 200 долларов, но главное условие — чтобы действие разворачивалось в Москве, в каком-то конкретном районе.
Я ответил, хорошо, и за пару дней смастерил такой рассказ, что пальчики оближешь, но Гумен ответила, что я их не убедил, и они будут думать месяц прежде,
Через месяц ответа не было, через полтора стал писать сам. Юлия Гумен ответила, что рассказ им не подходит.
А что подходит? В телефонном разговоре с ней я узнал, что они продвигают всеми силами Ирину Денежкину, и ее перевели уже почти на двадцать языков. Я этому, честно говоря, подивился. Что продвигать, что переводить? Несколько рассказов, вышедших в «Лимбусе» отдельной книжкой?
Подивился, но не позавидовал. Чему завидовать? По-моему, Денежкина больше так ничего и не написала.
И хочу заметить. Я не пытаюсь здесь истечь желчью, говоря о ком-то, возможно, иногда заслуженно, гадости.
Я просто собираю осколки.
Интересное произошло раньше, когда я искал в Интернете электронный адрес этого литературного агентства «Гумен и Смирнова».
Пользователь из меня был никудышный, такой и сейчас остался, и вместо точного адреса я натыкался на газетные статьи с упоминанием вышеуказанного агентства и людей, также ищущих это самое агентство. Спутница моя, жена гражданская Наталья, в поисках мне помогала, и вскоре мы откопали электронный адрес, что-то вроде Killer@mail, телефон почему-то рязанский, и ссылку на это самое агентство.
Я в толк не мог взять, как у литературного агентства может быть такой криминальный е-мэйл, и почему номер телефона — рязанский?
Наталья говорит, значит, в Рязани у них филиал. А адрес, интересуюсь я? Они что, не только литературные агенты, но и убийцы по найму?
Наталья жмет плечами, но все равно говорит, звони, ссылка-то была на агентство.
Делать нечего, звоню в Рязань, филиал не то агентов литературных, не то убийц наемных. Выяснилось, это домашний телефон некоей Елены Перепелкиной, тоже писательницы, которая сама ищет адрес этого агентства, и потому разместила там невразумительную информацию и свои координаты. А невразумительную потому, что сама она понятия не имеет, что такое Интернет, и по ее просьбе сын-лоботряс составил текст для паутины, да, видно, что-то напутал, и адрес этот дебильный тоже его.
Делать нечего, стали разговаривать. Вернее, я только слушал, потому как у нее, видно, наболело, и она слова не давала мне сказать.
Оказывается, дело было вот в чем. Она написала книгу «Тайна Высшего Разума» (тема — эзотерика), и тоже в Питере нашла издателя, который заплатил ей две тысячи долларов, и пропал. И она, Елена эта, поносила всячески своего издателя, утверждая, что он переиздал ее книгу уже пять раз, а сам от нее скрывается, чтобы, значит, не выплачивать положенные проценты. И, дескать, она написала вторую книгу, продолжение, и потому ищет литературного агента, чтобы книгу продать порядочному издателю.
И здесь она подтвердила истину о том, что каждый творческий человек пусть в глубине души, но твердо убежден в неповторимости и исключительности своего таланта. Она совершенно серьезным голосом сказала, что «эта вторая ее книга вообще тянет на Нобелевскую».
Я повесил трубку с улыбкой, пообещав, что обязательно пришлю ей адрес «Гумен и Смирновой», как только найду.
Обещание сдержал. Нашел, отправил. Не знаю, влюбились ли там в ее текст или отфутболили, как меня. Хотя — кто знает. Может быть, уже мантию сидит шьет или что там, не знаю, чтобы было в чем на вручение Нобелевской премии явиться.
В московском отделении «Лимбуса» работали люди сплошь творческие. Да так, наверное, везде. Человек пишущий, чтобы не помереть с голоду, должен сидеть в редакции и обрабатывать чужой текст, потому как на свои тексты не проживешь.
Фомина Виктория, редактор вроде бы, но, оказалось, что и она пишет. Подарила мне (вернее, тьфу ты, продала) свою книжку «Полковнику никто не пишет», вышедшую в московском издательстве «Подкова».
Черноволосая, очень приятная женщина Татьяна Николаевна, которая, встречая меня, всегда предлагала чашку кофе, оказалась замечательной русской писательницей Татьяной Набатниковой. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть ее книжку рассказов «День рождения кошки». В «Лимбусе» она тоже выполняла что-то вроде редакторской работы, приезжая на синей «десятке».
Люди славные, и даже бухгалтер, забыл, как ее зовут, хотя и морочила голову мне несколько месяцев, прежде чем, наконец-то, выдала несчастный гонорар. И то не триста долларов, а двести пятьдесят вроде, полтинник вычли на налоги разные, в фонд пенсионный, чтобы старость обеспеченная, и все такое. А что такое двести пятьдесят долларов? На телефонные междугородные разговоры и на поездки в столицу и обратно больше истратил. В лучшие дни за ужин в ресторане с девушкой столько платил.
Да и не нуждался я особо в этих деньгах. Но одно дело — легкие деньги, заработанные нелегальной продажей осетинского спирта, и совсем другое — гонорар за вымученную, выстраданную книжку.
В «Лимбусе» я познакомился со Светланой Сачковой, тоже автор молодой, тоже принесла свои тексты, и потом мы вышли из «Лимбуса» и она привела меня в какой-то огромный книжный магазин, где показала свою продававшуюся книжку «Одна жирафья жизнь, или Женщина детородного возраста».
Наверно, так просто книжки не показывают, и я купил себе экземпляр. Правда, забыла она книжку подписать и автограф поставить.
Потом мы отправились куда-нибудь посидеть, и она искала, чтобы кафе было с кондиционером, потому как лето было, жара, и нашли какое-то полуподвальное помещение, но внутри было красивое: стены грубые, темные, шершавые, словно грот. В стенах ниши выдолблены под светильники, столы двойные, а под стеклом небрежно насыпаны монеты старинные, ракушки и еще разные забавные вещицы.
Света рассказала, что закончила философский факультет Нью-Йоркского университета, живет в Москве, а родители — в Америке.
Мне похвалиться было нечем, и я предложил ей меню, которое принесли. Она выбрала суп с какими-то потрошками, я заказал себе пиво. Она рассказала, что написала новую книгу, и ищет издателя. Оставила рукопись в «Лимбусе», но ей сказали, что, скорее всего, будет отказ. Еще рассказала, что с мужем в разводе и одна воспитывает сына. Я сообщил, что тоже один воспитываю сына, с первой женой разошлись, и ребенка она великодушно оставила мне, хотя, если быть точным, матери моей, потому как все заботы о воспитании на ней и лежали. А мы, родители, жили порознь и в свое удовольствие.