Мои сводные монстры
Шрифт:
– У нас, пока я учился, был такой случай, - говорит Ник. Через камеру смотрит на меня.
– Мы приехали выступать, тогда еще в каком-то подвальном театре, зрителей было мало…- он поднимает голову, бросает взгляд поверх камеры.
– Алиса. Ты же сидя спишь.
– Я не сплю, - заверяю и поворачиваюсь, когда дверь отъезжает, и в комнату выходит пасмурный Виктор.
Он идет вдоль стены, замечает еще одну дверь, ту самую, за которой есть небольшая комнатка с диванчиком. Заглядывает внутрь и оборачивается,
– Пойдем. Уложу тебя.
В его словах нет и намека на похоть, и взгляд спокойный, прямой, заставляет доверчиво подняться и к нему подойти, но я усилием удерживаю себя на месте.
Я ведь уже решила.
Что верить этим братьям с праздничной фамилией опасно для тела и сердца.
– Я не маленькая, чтобы меня укладывать, - по кровати ползу дальше, к подушкам, подкладываю одну под спину, вытягиваю ноги и скрещиваю их.
– Мы с Ником болтаем о театре. Еще сейчас будем пить мартини. Время детское. А ты, если тебе надо, - отворачиваюсь к черному квадрату окна.
– Ложись спать. А то невеста завтра удивится. Где будущий муж всю ночь шлялся. Еще и не выспался.
– Слушай, красотка, - в его голосе раздражение, его шаги приближаются к кровати. Матрас под его руками пробигается, и я невольно поворачиваюсь. Виктор наклонился и мы сталкиваемся с ним нос к носу.
– Я тебя просил. Так со мной не разговаривать.
– Она ничего такого не сказала, Вик, - отвечает за меня Николас, и вовремя, потому, что я уже дрожать начала под этим темным блестящим взглядом.
– Иди ложись, родной. У нас с лапушкой вечер интересных историй про мою учебу на актерском.
Виктор выпрямляется. Долго смотрит на брата, словно раздумывает, что ему ответить.
Ему он не говорит ничего. Зато понижает голос так, чтобы слышала только я.
– Никогда еще не был третьим лишним. И все правильно, Алиса. Ты большая девочка. Выбирай сама. Я в комнате.
Он отходит, скрывается за дверью-шторкой, и та закрывается за ним с пластиковым треском.
Лежу и мну в пальцах край кофточки.
Он в комнате.
И меня, вроде как, позвал.
Но дверь при этом закрыл, дорогу мне будто отрезал.
– Мартини с соком?
– помолчав, спрашивает Ник.
Медленно перевожу взгляд на него.
Он неловко толкает руки в карманы джинсов, смотрит на меня исподлобья. Выражение лица пасмурное, рассказывать дальше про театр у него нет желания, вижу, как он напрягся, словно ждет, что сейчас я встану и пойду в ту комнату.
– Ладно, - он первым отводит глаза. Отходит к холодильнику. Достает бутылку с мартини и плещет немного зеленоватой жидкости в мой недопитый сок.
Возвращается ко мне со стаканом.
Принимаю коктейль из его рук, делаю маленький глоточек.
– Чего тебе хочется, скажешь?
– он опускается на пол, возле кровати. Складывает локти на покрывале,
– У тебя глаза слипаются, - он невесело усмехается, когда я делаю еще глоток.
– Обещал тебе, что ночевать будешь дома. А вышло так по-дурацки. Простишь меня? Ложись, тебя укрыть?
Он поднимается.
Скрывается в комнате Виктора и возвращается с мягким пледом, набрасывает его на меня.
– А ты что будешь делать?
– удобнее кутаюсь в одеяло и в пальцах поворачиваю стакан. Соблазн так велик - устроиться удобнее и закрыть глаза.
– Поработаю, - он идет к выходу и щелкает выключателем. Верхний свет гаснет.
– Много неотсортированного материала, мне есть чем заняться, - он понижает голос, его тихие слова вплетаются в неяркое голубоватое освещение от множества светильников.
– До утра, нас не откроют, наверное. Приятных снов, сладкая.
Сползаю в подушках ниже. Ставлю стакан на пол и облизываю сладкие губы. Натягиваю плед до подбородка.
Закрываю глаза и вслушиваюсь в его негромкие шаги, слышу, как он открывает ящики, рвет бумагу, потом включает ноутбук, я слышу, как он мерно бряцает пальцами по клавишам.
Эти звуки усыпляют.
И я проваливаюсь в сон. Или это полудрема какая-то, мне снится студия, и Виктор в комнате за стенкой, как он лежит на том крохотном диванчике, вытянув длинные ноги, закинув руки за голову и смотрит в потолок, по которому бегут тени, когда на улице проезжают машины, и свет фар полосами растягивается по асфальту.
Потом мне кажется, что я громко посапываю, потом я верчусь на кровати и укладываюсь на другой бок, и не знаю, сколько времени прошло, может быть, уже утро, я снова переворачиваюсь.
И замираю, когда отчетливо слышу скрип кровати.
И ощущаю, как на меня сверху укладывается тяжелое мужское тело.
С трудом разлепляю ресницы и щурюсь, приглушенный свет кажется таким ярким.
Различаю лицо Ника напротив моего и слушаю в темноте его шепот.
– Не прогоняй меня, - просит он, - ладно? Не мог больше терпеть. До утра далеко, я на стену лезу.
Спросонья сообразить не могу, что мне делать, понимаю лишь, что он ко мне под одеяло забрался, и он голый, к животу прижимается горячий напряженный член.
Его рука нащупывает пуговку на мою джинсах, она щелкает, и ширинка тихо вжикает.
Встрепенувшись, приподнимаюсь и впечатываюсь в его широкую грудь.
– Тс-с, - говорит он прежде, чем я успеваю рот открыть и медленно стягивает джинсы с моих бедер.
– Я соскучился.
Вспоминаю, где мы находимся, бросаю взгляд в черное окно. Там ночь, не знаю, сколько я проспала, в голове все путается, и во рту до сих пор сладкий привкус - мартини с соком.