Мои воспоминания
Шрифт:
Затем Степан Осипович занялся разработкою вопроса о надлежащем устройстве и пользовании водоотливными средствами корабля и установил принципы устройства водоотливной системы, которые и были применены на многих судах. Само собой разумеется, что водоотливная система бессильна в борьбе с течью пробоины, и наряду с водоотливными средствами надо было позаботиться о подразделении трюма и водонепроницаемых переборках.
Практический ум и наблюдательность адмирала показали ему ряд недостатков, которые можно было сделать явными и устранить лишь при помощи непосредственного испытания переборок наливом воды в отделения. Адмирал настаивал на этой мере, и она была узаконена, и после того прочность и водонепроницаемость
Свои соображения и труды Степан Осипович облекал не только в строгую форму научного трактата, но прибегал и к легкой форме рассказа о фантастической войне Синей и Белой республик, причем легкость формы и изложения не вредили глубине мысли и верности суждений. Рассказ этот напечатан в февральской и мартовской книжках «Морского сборника» за 1886 г. под заглавием «В защиту старых броненосцев и новых усовершенствований», без подписи автора. Здесь адмирал особенно восстает против диаметральной переборки, идущей по середине котельных отделений корабля и не имеющей двери, рисуя поразительную картину гибели броненосца в бою.
Через семь лет после этой статьи случилась знаменитая катастрофа с броненосцем «Виктория». Степан Осипович подробно ее исследовал, для чего построил особую модель, приспособленную для исследований влияний повреждений на корабль. Опытами над этой моделью Степан Осипович подтверждал справедливость многих из своих соображений, которые потом составили целую книжку, посвященную разбору боевых качеств корабля.
Командуя «Витязем» в кругосветном плавании, Степан Осипович не только произвел тот ряд гидрологических исследований, которые занимают огромный том «„Витязь" и „Тихий океан"», но произвел и ряд испытаний своего корабля, внесших ценный вклад в науку о корабле, не говоря уже о ряде оригинальных усовершенствований, им введенных.
В последние годы вопрос о Северном пути, о желательности продлить навигацию в Петербурге, а также и стремление к научному исследованию полярных областей заставило адмирала обратить свой талант на специальный вопрос о ледоколах. Плодом этих трудов адмирала явился знаменитый «Ермак», столь им любимый, который во всех своих деталях носит проявления оригинальности и изобретательности своего создателя.
Занимая важный пост главного командира Кронштадтского порта, адмирал уделял, как и прежде, свой досуг вопросам кораблестроения и даже сам разработал и составил проект во многих отношениях оригинального безбронного боевого судна. Конечно, эти слова представляют лишь сухой и беглый перечень трудов Степана Осиповича в области науки о корабле, но я думаю, что в связи с остальными очерками они помогут вам оценить разнообразие плодотворной деятельности доблестного адмирала.
Памяти Ивана Ивановича Боргмана [100]
Русское физико-химическое общество понесло тяжкую, можно сказать, незаменимую утрату в лице скончавшегося 9 мая профессора Ивана Ивановича Боргмана; не менее тяжка эта утрата и для русской науки, которой столь предан был почивший.
Весьма легко в немногих словах высказать, что сделал Иван Иванович для нашего Физического общества, ибо это исчерпывается одним словом: «все».
100
И. И. Боргман род. 12 (24) февраля 1849 г. в Петербурге; с 1877 г. — доцент и затем профессор физики в Петербургском университете; крупный общественный деятель прогрессивного направления; был ректором университета. Речь А. Н. Крылова о нем произнесена в посвященном его памяти заседании Физического отделения Русского
Действительно, вступив в члены Общества в первые же годы его учреждения, Иван Иванович принял на себя самую трудную, самую ответственную обязанность редактора журнала Общества. Эту обязанность он нес бессменно в течение тридцати лет, и лишь когда, облеченный высоким доверием своих коллег, Иван Иванович был призван занять в самое трудное время пост первого выборного ректора С.-Петербургского университета и вместе с тем был избран и представителем деятелей науки в Верхнюю палату — Государственный совет, — Иван Иванович счел, что он физически лишен возможности уделять журналу столько времени, сколько он ему посвящал в предшествующие тридцать лет, и просил Общество освободить его от обязанностей редактора.
В жизни Общества Иван Иванович принимал и помимо редактирования журнала самое деятельное участие. За сорок лет он, кажется, не пропустил ни одного нашего заседания, сделал сам множество сообщений о своих работах и исследованиях, украшая ими и страницы нашего журнала.
В каждом заседании Иван Иванович, благодаря своей огромной эрудиции и привычке неизменно следить за всем, что делается в науке, находил всегда, на что обратить внимание докладчика, сопоставить его работу с другими в той же или близкой области и, внося свои замечания, всегда умел способствовать выяснению затронутого вопроса.
Иван Иванович неоднократно исполнял обязанности председателя Общества, и все помнят его мастерские обзоры новейших успехов науки, среди деятелей которой он занимал столь видное место.
Когда Общество организовывало какой-либо съезд, Иван Иванович принимал самое деятельное участие в трудах и работах съезда и на самом съезде произносил одну из тех научных речей, в которых он умел в короткое время простым образным языком ознакомить широкую публику с целою научною областью.
Далеко не так легко кратко охарактеризовать научную деятельность Ивана Ивановича — настолько она разнообразна, — и Совет Общества предлагает господам членам Общества посвятить памяти Ивана Ивановича одно из осенних заседаний, на котором в ряде докладов, обработанных на досуге, некоторые из наших сочленов приняли бы на себя труд ознакомить Общество с совокупностью трудов покойного по каждой из областей физики.
Теперь же я позволю себе сделать лишь самые краткие наметки и самые общие указания.
Научная деятельность Ивана Ивановича неразрывно связана с его деятельностью как профессора, стремившегося поставить и удержать уровень своего преподавания наравне с быстрым движением науки вперед, вводить своих учеников в области, составляющие последние ее завоевания, и давать им возможность работать над новым, современным, идейным, так сказать «идти по целику, а не по старой выработке».
Здесь невольно приходится вспомнить то время, когда покойный начинал свою научную и преподавательскую деятельность.
В важнейшей области физики, в учении об электричестве, шел полный переворот. В преподавании качественное показательное «электричество» Пулье и де ла Рива с их пропорциями и пропорциональностями сменялось «электричеством» Грина, Томсона и Максвелла с потенциалом, тройными и шестерными интегралами и дифференциальными уравнениями. Идеи Максвелла начинали проникать на континент, но лишь Германия была подготовлена Гауссом, Вебером и Риманом к их критическому восприятию, и в то время в Германии физика читалась и разрабатывалась такими именами, как Клаузиус, отец и сын Нейманы, Кирхгоф (гений Гельмгольца в то время был обращен на физиологию), умевшими соединять с искусством экспериментатора и мощь математического анализа.