Моисей в Египте
Шрифт:
Амути издали увидел Хурисепа, и удивление выразилось на его лице. Хурисеп решительно подошел к нему. Поздоровавшись, отвел в сторону и о чем-то долго говорил, положив руку на плечо. Видимо убеждая и уговаривая Амути, он несколько раз оглянулся на Магрубета и все кивал в его сторону. Тогда Магрубет не выдержал, сам подошел к двум купцам и, даже не здороваясь, спросил напрямую, сколько просит заплатить хозяин корабля за поездку.
Амути впился взглядом в лицо необычного незнакомца. Огромный и мрачный, как каменная глыба, человек давил его своим взглядом и высокомерно молчал, задав вопрос. Видимо, Амути отказывал Хурисепу и не соглашался взять с собой лишнего неизвестного. Вид Магрубета вблизи тем более не возжег его желания.
Что-то напомнил старому купцу этот человек. Порывшись в памяти, он вспомнил главаря пиратов возле Кипра. Так же —мрачно, уверенно смотрел главарь на молодого тогда еще Амути, связанного по рукам. Так же посверкав холодными голубыми глазами, он неожиданно смягчился и отпустил Амути с его маленьким однопарусным корабликом. Наверное, на тот момент у пиратов было всего вдоволь и лень было потрошить покорно молчавшего молоденького египетского купчишку, ничего и не везшего на своей посудине, кроме досок с разными красивыми картинами, изображавшими богов, священных животных и птиц.
Удивительно напоминал этот незнакомец того пиратского предводителя, добрые еще десять лет наводившего ужас на купцов, плававших у Кипра.
— Ты, случайно, не эгеец с Кипра? — спросил Амути.
— Нет. Не был там никогда и родства никакого с эгейцами не имею. — ответил Магрубет.
— Тогда, так и быть, с тебя сорок менефрских мер серебра!
При этих словах Хурисеп даже присел. Не ожидал он такой жадности от Амути, известного среди купцов Менефра своей справедливостью и степенностью. Амути же рассчитывал, что «главарь» откажется быть у него пассажиром, услыхав о цене проезда. Но он ошибся.
Магрубет, не изменившись в лице, не возразив ни одним словом, молча достал свой мешочек с серебром, извлек из него четыре серебряные пластинки, положил их себе в карман, а мешочек подал Амути.
— Мне хватит, а тебе пусть будет, сколько там есть, — сказал он слегка презрительно.
Амути был купцом. Одного взгляда на мешочек ему было достаточно, дабы понять, что денег там в три раза больше, чем он запросил. Он не хотел брать пассажира, но рука его непроизвольно потянулась к серебру. Сощурив левый глаз, Амути сказал хриплым голосом:
— Проходи на корабль. Будешь у меня плыть, как предводитель флота, — и слегка хохотнул при этом.
Магрубет обнялся с Хурисепом, повернулся и пошел по качающимся доскам. Гребцы провожали его почтительными взглядами, когда он проходил на нос корабля.
Амути дал знак. Весла невысоко взметнулись, и берег начал медленно отдаляться. Стоящий у воды Хурисеп с поднятой рукой, обращенной ладонью в сторону Хапи, становился все меньше и меньше, пока не исчез в туманной колеблющейся дали. Магрубет все глядел и глядел назад, на остающийся справа Менефр. Из массы домов, утопавших в зелени садов, выделялись грандиозные каменные дворцы и божественно величественные храмы, золотящиеся в первых лучах восходящего Ока Ра. Долго еще тянулись сады и маленькие домики по берегу. Наконец город исчез из виду. Магрубет вздохнул и отвернулся.
На самой середине Хапи свежий ветер наполнил парус и гребцы убрали весла.
Плыли уже больше часа. Самое время было Магрубету, сидя, закрыть глаза и ненадолго забыться во сне после праздничной ночи, но он ждал, когда покажется Сешат [27] . Река делала незаметный, плавный поворот влево. Поднимающееся солнце уже не било прямо в глаза, когда Магрубет со стесненным дыханием начал пристально вглядываться в правый берег. Рука его напряженно сжимала канат, на побагровевшей шее вздулись жилы. Он знал, что это место должно быть где-то здесь близко. Волнение Магрубета не ускользнуло от острого взгляда Амути, и тот незаметно дал знак кормчему держать поправее.
27
Сешат — имеется в виду, что по течению Нила ниже Мемфиса находились древние каменоломни
Вскоре показались знакомые башни и укрепления Сешата, а за ними, уходящие в скалы, каменоломни. Корабль проходил совсем близко от берега.
Ничего здесь не изменилось за десять лет. Магрубету даже казалось, что те же самые стражники ходят по стенам, те же самые надсмотрщики ведут утренний пересчет рабов-пленников. Вот они, те ворота, из которых той памятной ночью вырвались на свободу двое беглецов-хеттов. Магрубет всматривался, подавшись вперед всем телом.
— Неприятные места! — раздался над самым ухом резкий голос.
Магрубет медленно повернулся. За спиной стоял странно улыбающийся Амути и щурил свой черный глаз.
— Да, неприятные…— жестко выговорил Магрубет.
— А что, не приходилось ли моему любезному спутнику привозить сюда невольников?
— Да нет… Мне приходилось здесь самому быть невольником.
— Вот как! А говорят, что ни одному рабу не удалось выйти отсюда живым.
— Рабу, конечно, не уйти, — зловеще усмехнулся Магрубет, давая понять собеседнику жестокую простоту истины жизни.
— Да, уж… Что правда, то правда, — согласился Амути.
Этот человек никак не походил на раба, а мешочек с серебром, приятно тяжелевший за пазухой, еще более подогревал к нему уважение.
Мрачный хетт говорил таким голосом, что трудно было решиться на продолжение разговора, но Амути прямо-таки жгло желание что-нибудь разузнать об этом «главаре» и познакомиться с ним поближе.
— А что, наверное, потребовался большой выкуп, чтоб выйти на свободу? — с осторожной вежливостью осведомился купец, желая нащупать верную нить для беседы.
Магрубет холодно, без гнева смерил купца взглядом и снова, повернув лицо к берегу, сказал железным голосом:
— Если хетт способен держать в руках оружие, он добудет себе свободу и без денег.
— Может быть, так понимает мой любезный спутник, но я знаю, что многие хетты, как и всякие другие пленники, живут в рабстве до самой смерти и рады были бы, чтоб их кто-нибудь выкупил, — сказал Амути.
— Это не настоящие хетты. Плен и ранения уже сломили их души. К тому же богатый Египет нуждается не в деньгах, а в рабской силе. Это не путь для хетта — освобождаться из египетского плена за деньги. В войне до смерти — сила хеттов. Пусть египтяне выкупаются из плена. Для них деньги иногда дороже жизни.