Молчаливые боги. Мастер артефактов
Шрифт:
– Я тоже. Не знаю, что меня ждет в Лукуре и кем окажется этот Рив. Я лишь хочу избавиться от этой проклятой руки.
– Можно ее отрубить.
Анневу шутка показалась совсем не смешной, но когда он посмотрел на Фина, то понял, что тот не шутит – слишком сосредоточенный был у него вид.
– Погоди, ты серьезно?
Фин кивнул:
– Сама она отвалится или ты ее отрубишь – какая разница? Подумаешь, оттяпаешь лишний кусок мяса.
Торговый пост был уже совсем близко. Аннев опустил взгляд на свою руку и, раздумывая над словами Фина, замедлил шаг. К нему подошел Шраон. Словно
– Как окажемся в городе, я отведу тебя к моему знакомому. Глядишь, с его помощью снимем эту штуковину.
– Что за знакомый? – спросил Аннев, ощущая, как его беспокойство немного ослабевает.
– Кузнец один, – ответил Шраон. – По имени Долин.
На рынке стоял невообразимый шум. Торговцы, стараясь перекричать друг друга, нахваливали свой товар на всех возможных наречиях, от одарнейского до примитивного марклуанского и диковинного альтаранского.
– Свежие фрукты из Щедрого Предела! Так и тают во рту!
– Шелк с востока! Меха из Тира!
– Палдронская сталь! Топоры и мечи! Горшки и…
– Лошади! Лучшие скакуны из Грин-Фроха дешевле, чем в Десбире!
Торговый пост действовал только днем и представлял собой ряды навесов, телег и лотков, которые можно было без хлопот свернуть с наступлением сумерек и унести за надежные стены Банока. Поэтому Аннев и не видел его, когда был здесь три дня назад, ведь они с Фином и Кентоном приехали ночью.
«Всего три дня прошло, – подумалось ему. – А сколько всего случилось за это время! Тосан отправил нас за жезлом принуждения, который у нас украла Содья Рокас. Кентон бросил меня в кабинете Янака, и я чуть не сгорел заживо. Ойру преследовал меня от Банока до Шаенбалу. Я сбежал из темницы, проник в Проклятое хранилище, сражался с феурогами и Ойру. Я спас Содара… а потом он умер на моих глазах».
Воспоминание о Содаре снова вызвало чувство вины, которое начало расти как снежный ком.
«А потом я убил Тосана и Маюн. Сжег мастеров и древних. Разрушил Академию, и всех, кто был внутри, погребло под обломками. Потому что я не смог себя контролировать. Не смог справиться с этим».
Он сердито посмотрел на свою левую руку и только сейчас понял, что она сжата в кулак.
Аннев со Шраоном беспрепятственно прошли через городские ворота. Привратник в черной форме и коротком плаще с голубой каймой лишь мельком взглянул на них и снова отвернулся. Удивляться тут было нечему: в конце концов, во дворце Янака Анневу довелось столкнуться далеко не со всеми стражниками Банока, и все же он вздохнул от облегчения. Он до сих пор опасался, что по крайней мере один из тех, кого Янак подчинил через жезл принуждения, будет охранять ворота Банока и узнает Аннева.
На одноглазого кузнеца привратник тоже не обратил особого внимания – в Баноке недостатки внешности не считались меткой бога зла. Еще одно доказательство, что предрассудки, царившие в Шаенбалу, отличали деревню от остального мира.
– Кончай таращиться и шагай быстрее. – Шраон потянул Аннева за собой. – Если Долин все еще здесь живет, искать ее нужно в ремесленном квартале.
– «Ее»? Ты же говорил, что Долин – кузнец.
– Так и есть. Женщины тоже бывают кузнецами.
– Да, но это так… странно.
Шраон фыркнул:
– В Шаенбалу, может, и странно. Нужно быть особенным человеком, чтобы работать с металлом. Долин как раз такая.
– Почему ты решил, что она поможет?
– Она особенная, говорю тебе. Помню, как эта девчонка появилась в Баноке. – Шраон ухмыльнулся. – Чуть ли не всех клиентов у меня увела. Знатно пришлось мне тогда попотеть. Ее ведь не только железо слушается. Она и с серебром ладит, и с золотом. А в тонкой работе ей вовсе равных нет. Ко мне стали обращаться лишь за подковами да гвоздями, граблями да обручами для винных бочек. Ох и надоело же мне! Я хоть и не такой виртуоз, как Гвен, но цену себе знал. Так бы и прозябал здесь, если бы не Содар: когда он позвал меня в Шаенбалу, я без раздумий согласился.
– Позвал, чтобы заменить моего отца.
Шраон замедлил шаг и искоса глянул единственным глазом на Аннева:
– Так ты знаешь?
Аннев кивнул:
– Содар рассказывал.
Шраон что-то тихонько пробормотал.
– Вы с Содаром были давно знакомы, – продолжал Аннев. – Может, даже задолго до того, как ты осел в Баноке. Верно?
– Верно.
Они снова ускорили шаг.
– Впервые я встретился с Содаром, когда был еще ребенком, – рассказал кузнец. – На Иннистиуле.
– Значит, еще до того, как стал работорговцем?
Шраон покачал головой:
– И да и нет. Слышал когда-нибудь выражение: некоторые рождаются рабами? На Иннистиуле так оно и есть. Но родиться там можно как рабом, так и работорговцем. Со мной случилось второе. Семейное дело, видишь ли. Варишься в этом с рождения, свято веря, что весь мир так и устроен. Но Содар открыл мне глаза.
– Сколько тебе было? – спросил Аннев, который с жадностью впитывал каждое слово.
Содар никогда не делился с ним такими подробностями своей жизни, как и Шраон – ни разу за все годы, что Аннев знал его в Шаенбалу.
– Думаю, лет пять. Уже не помню, что привело Содара на остров. Он привез с собой двух мальчишек – Тэйна и Туора. А еще женщину… запамятовал ее имя.
– Так ты знал моего отца?
– Это громко сказано. Туор был немного старше, но в детстве разница в несколько лет – пропасть. Так что вместе мы не играли. Содар дружил с моим отцом и появлялся в нашем доме. Помню, вокруг него часто собиралась толпа и он рассказывал чудные истории, приправляя их магическими фокусами.
– Содар развлекал толпу историями? Как наш Йохан, свечник?
– Да из Йохана рассказчик – что из меня ювелир. – Шраон с презрением сплюнул. – Он свои байки травил, только чтобы продать побольше свечек. А вот Содар… да ты вспомни его службы – заслушаешься! Там и магия не нужна.
– Зато она была нужна раньше, – глухо промолвил Аннев. – Чтобы спасти моих родителей.
Шраон прищурил свой единственный глаз:
– Содар спас тебя, Аннев. Иначе тебя забили бы камнями, как и твоего отца. Жаль, что меня там не было. Как знать, может, мы с Содаром и могли бы как-то остановить… Да что толку об этом говорить – этих людей уже нет. Кто-то давным-давно умер, кого-то сожрали тени…