Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник)
Шрифт:
– Слушаю и повинуюсь! – прижал руку к груди Махмуд и злобно добавил: – Если, конечно, он еще жив…
– Моли Черную Кали, чтобы он был жив, – процедил Али-хан и положил перед собой пистолет. – Ты не забыл, как у нас поступают с теми, кто ставит свои страсти и эгоизм выше общих интересов братьев? Если русский мертв, та же участь немедленно постигнет и тебя.
– Да свершится то, что должно свершиться, – согнулся в поклоне Махмуд, и лишь его злобный взгляд выдал клокочущую в нем ярость.
Вода с шумом ушла в железный решетчатый сток. Сарматов, отдышавшись от «эпилептической трясучки», растер сведенные судорогой мышцы. Его взгляд остановился на лежащей у стока серой корабельной крысе. Она посверлила его темными бусинками глаз и боком поползла в сторону. Взяв зверька за голый хвост, он несколько раз встряхнул его и положил на топчан. Быстро придя в чувство, крыса настороженно следила за движениями человека. Но Сарматов, не обращая внимания на шипение, безбоязненно потрепал ее за ушами. Потом сел на корточки и, посвистывая, протянул в ее направлении руку. По вытянутой руке крыса перешла на плечо человека и глазами-бусинками заглянула в его лицо. Человек тихонько засмеялся и подмигнул ей.
– Не бойся, – сказал он. – Ты, конечно, тварь мерзкая, но кто сказал, что ты не имеешь права на жизнь, как все прочие мерзкие твари, которые тебе в подметки не годятся? Это я о людях толкую, Маруська…
Крыса доверчиво потерлась о его руку. Сарматов отнес ее в угол и, отойдя к двери, позвал тихим свистом. Зверек смело подбежал к нему и, вновь по руке добравшись до плеча, заглянул в его лицо.
– Итак, Маруська, нас уже двое! – улыбнулся Сарматов, проводя ладонью по шерстке зверька. – Держись ко мне поближе, или, боевая подруга, пропадешь ни за грош.
Когда он вытянулся на мокрых досках топчана, крыса юркнула к нему под мышку. Через некоторое время в двери лязгнул ключ. Крыса молнией метнулась под топчан.
Кто-то бросил на пол одежду и тут же захлопнул дверь. Через некоторое время снова открылась дверь, и два охранника-араба молча показали автоматами на одежду и на выход. Быстро одевшись, Сарматов протянул руку, и крыса проворно забралась на его плечо. Вместе с ней он вышел в огражденный колючей проволокой дворик.
Здесь он спустил крысу на землю.
– Давай чеши отсюда скорее, боевая подруга, и дыши сколько влезет сладким воздухом свободы, – сказал он, подталкивая ее к кустам. – Чеши, чеши, говорю!..
Но вместо того, чтобы юркнуть в кусты, зверек снова забрался на его плечо и доверчиво потерся мордочкой о небритую щеку.
– Ну как хочешь… Оставайся… Может, нам с тобой повезет, Маруся, и друзья нас услышат, – не спуская глаз с охранников, шепнул он зверьку.
Когда Сарматов с крысой на плече возвратился в бункер, под потолком снова мигал огонек новой видеокамеры. Он приготовился было расправиться и с этой видеокамерой, но дверь распахнулась, и охранники втолкнули в бункер нескольких оборванных и давно не знавших душа громил. Еще одного, окровавленного, арабы бросили на решетку стока воды, посредине бункера. Увидев сидящего на топчане невозмутимого Сарматова с крысой на плече, громилы словно остолбенели, потом, перебросившись между собой насмешливыми репликами, стали с угрожающим видом обходить его с флангов. Их предводитель, огромный, с отечным лицом, в складках жира, выпирающих из-под расстегнутой джинсовой куртки, бросил в сторону крысы указательный палец и просипел по-английски:
– Факинг!.. Факинг!.. Факинг!..
Не дождавшись реакции Сарматова, жирный громила с ревом разъяренного быка бросился на него. Не поднимаясь с топчана, Сарматов уклонился, и громила по инерции врезался головой в стену. Очухавшись, он выхватил нож и, скалясь гнилыми зубами, злобно смотрел на невозмутимого Сарматова.
– Сейчас бразилец размажет русского по стенам бункера, – уставясь в экран монитора, напрягся в предвкушении кровавого зрелища Махмуд.
Юсуф, поймав на себе тревожный взгляд Али-хана, лишь усмехнулся.
Сарматов между тем отправил перепуганную Маруську под топчан и невозмутимо ждал дальнейшего развития событий. Когда жирный громила занес руку с ножом для удара, он ушел корпусом в сторону и слегка чиркнул его ладонью по кадыку. Даже не вскрикнув, тот опустился на пол с вывалившимся языком и выпученными глазами. Озлобленные громилы бросились на Сарматова скопом.
– Воду на грязных христианских свиней! – заорал Али-хан.
– Не надо, – остановил Махмуда, бросившегося к рубильнику сброса воды, Юсуф. – Холодный душ твоим свиньям устраивает мой русский, – показал он на экран монитора, на котором громилы пластались по стенам бункера от страшных ударов Сарматова.
– Вах, вах, настоящий шайтан! – прохрипел Махмуд. – Я заплатил триаде за этих ублюдков круглую сумму!..
– Сочувствую, брат Махмуд, – развеселился вдруг Али-хан. – Товарного вида твои свиньи уже не имеют, значит, на «бойню» в джунглях тебе придется их продать по дешевке…
– Ваш русский просто зверь!.. – злобно прошипел Махмуд. – Он… он хуже крысы!
– Он борется за свое место под солнцем, вернее, за лидерство в «клоаке», – пожал плечами Юсуф. – И кажется, оно ему уже обеспечено.
– Откуда в бункере взялась крыса? – спросил Али-хан.
– Из какого-нибудь китайского борделя, – пояснил Юсуф. – Проститутки приручают крыс, чтобы с их помощью выпроваживать назойливых пьяных клиентов.
– О, освященная столетиями мудрость Востока! – закатил глаза Али-хан.
Потерявшие «товарный» вид громилы уже не могли встать на ноги. Отплевывая выбитые зубы и выхаркивая кровь, они корчились на полу, с бессильной яростью и страхом наблюдая за Сарматовым. А тот опять уселся на топчан и тихонько сказал по-русски:
– Маруська, место… Нам ли с тобой бояться всякую шантрапу!..
Крыса высунула из-под топчана испуганную мордочку и по протянутой руке быстро вскарабкалась на его плечо. Громила с рыжей копной на голове со стоном перевернулся на бок и уставился на Сарматова только одним глазом, ибо второй был скрыт под фиолетовой опухолью.
– Иван рязанский, что ли? – спросил он по-русски, но с явным акцентом.
– Английский Джон я, но по-русски разумею, – ответил Сарматов.
– А-а-а, – сник громила. – Я-то думал, братушка…