Молчание посвященных
Шрифт:
– О Аллах, что видят мои глаза?! – затараторил он на фарси. – Невероятно!.. О Аллах Всемогущий!.. Чудо!.. Чудо из чудес!..
– Не понимаю твоего языка, – по-русски прохрипел мужчина, сползая по дверному косяку на пол. Человек в белом халате бережно подхватил его и довел до кровати.
– Кто ты? – Отдышавшись, он напряженно всмотрелся в черные, как ночь, глаза.
– Я лечащий врач сахиба, доктор Юсуф. – Ответ прозвучал по-русски, но с заметным акцентом. – Почти полтора года я провожу дни и ночи у твоей постели. Недостойный Юсуф всегда верил, что Всемогущий Аллах будет милостив к сахибу и продолжит его жизнь в подлунном мире.
– Где я нахожусь?
– В больнице, сахиб… В частной клинике доктора Айюб-хана, в Пешаваре.
– Что такое Пешавар?
– Милостью Аллаха, город в Исламской Республике Пакистан, – ответил доктор Юсуф и бросил на больного встревоженный взгляд.
– Какое сегодня число? – спросил тот.
– Двадцать первое февраля.
– А год?
– Тысяча девятьсот девяностый, – с нарастающей тревогой ответил врач. – Полтора года ты был между жизнью земной и жизнью вечной, но теперь сахиб будет жить, да продлит Аллах его дни и не оставит без своей защиты.
– Кто такой Аллах?
У доктора Юсуфа от удивления округлились глаза:
– Э… э… э… Бог… Создатель всего сущего на земле.
– А кто я? Как меня зовут?
– Э… э… э… Разве ты не помнишь, кто ты?
– Не помню… Как я попал в эту клинику?
– Сахиба привез Али-хан, да не оставит Аллах его без своего благословения.
– Кто этот Али-хан?..
– Али-хан, он… он очень большой набоб – начальник, по-русски. Сахиб находится под его покровительством.
– Откуда он привез меня?
– Откуда? – в замешательстве переспросил Юсуф. – Э… о, сахиб, я слишком маленький человек в клинике знаменитого профессора Айюб-хана, родного брата Али-хана, знать об этом мне не положено.
– Я ничего не понял из сказанного тобой, – прохрипел мужчина. – У меня болит голова…
Доктор Юсуф опрометью бросился в коридор и через минуту вернулся со шприцем, наполненным какой-то жидкостью. После укола больному стало легче – пришел в относительную норму пульс, с лица спала смертельная бледность.
– Спать!.. Спать!.. Спать!.. – глядя ему прямо в глаза, скомандовал врач.
Мужчина послушно закрыл глаза и сразу же провалился в засасывающую, как омут, черную бездну…
Распадаясь на части и наслаиваясь друг на друга, в его памяти возникли фрагменты каких-то событий. Лица действующих в них людей он хорошо знал, он даже вспомнил обрывки некоторых разговоров, но никак не мог понять смысл их поступков и вспомнить их имена. Неожиданно бездна загромыхала взрывами, пулеметными и автоматными очередями. Откуда-то возник восточный дом, он запылал и взлетел на воздух. Затем из мрака выплыли горящие глаза шакалов и их леденящий душу вой. Желтые глаза зверей сменили крутые пики заснеженных гор и нестерпимо яркое, раскачивающееся, как маятник, солнце, из объятий которого неожиданно вырвался грохочущий черный вертолет и, спикировав, как коршун на добычу, выпустил огненно-дымные стрелы. Пронзив его, они тут же превратились в тысячи прыгающих огненных шаров, сжигающих его плоть…
От острой боли мужчина рванулся и закричал, но какие-то люди навалились на него и привязали ремнями к кровати его руки и ноги. На борьбу с ними он истратил остатки сил, и, стоило ему закрыть глаза, как опять вплотную подступила ревущая и взрывающаяся бездна. Через некоторое время она замерцала мириадами ярких звезд. Самая яркая из них вдруг сорвалась со своей орбиты и устремилась к нему. Приблизившись вплотную, она окуталась мерцающим пламенем, из которого шагнула красивая молодая женщина с длинными белокурыми волосами…
– Что бы ни случилось с нами, помни, Сармат, – мы с тобой одной крови! Одной!.. Помни… помни… – шептали губы женщины, и тихим скорбным светом светились ее синие, как северное небо, заплаканные глаза.
Кто это? – попытался вспомнить мужчина, но, как ни старался, не смог.
Скоро лицо женщины поглотило мерцающее пламя, а ненасытная черная бездна окрасилась в кроваво-красный цвет, превратившись в кратер вулкана. Он быстро наполнялся клокочущей раскаленной магмой, которая обдала мужчину нестерпимым жаром.
Страдалец не слышал ни причитаний доктора Юсуфа, суетящегося со шприцем у его постели, ни разговора склонившихся над ним двух похожих друг на друга людей, удивительно похожих, несмотря на то что на одном из них был белый медицинский халат, а на другом – мундир офицера пакистанской армии.
– Говорил же я тебе, дорогой брат Айюб, что эти русские собаки фантастически выносливы и живучи, – с превосходством старшего произнес офицер. – Мне рассказывали, что они в их ледяной Сибири, выпив целую бутылку водки, могут без последствий для здоровья провести ночь в сугробе.
– Вынужден это признать, брат Али-хан. Я совершенно не рассчитывал, что гяур когда-нибудь выйдет из комы, но, как видишь, Аллах почему-то простер свою безграничную милость и на него.
– Я сегодня же сообщу об этом полковнику Метлоу, – радостно потер ладони Али-хан. – Хотя, признаться, мне непонятно горячее участие ЦРУ в судьбе этого русского.
– Янки – прагматики… Они не станут вкладывать деньги в курицу, от которой не рассчитывают получить золотые яйца.
– Ты хочешь сказать, что если он выздоровеет, то принесет им гораздо больше долларов, чем они потратили на его лечение?
– Вот именно…
– Хм-м… В таком случае стоит сообщить Метлоу новую цену за пребывание гяура в нашей клинике, – отозвался Али-хан и самодовольно хохотнул. – Я назову такую цену в его зеленых долларах, что он лопнет от злости!
– Не забудь включить в нее компенсацию за риск, которому мы подвергались из-за его русского целых полтора года, – заволновался Айюб-хан, и на его лоснящихся смуглых щеках заиграл густой румянец.
– Не забуду! – Али-хан снова хохотнул.
Когда братья выходили из комнаты, доктор Юсуф бросил им вслед презрительный взгляд и тут же спрятал его за густыми черными ресницами.