Молчать, чтобы выжить
Шрифт:
— И на старуху бывает проруха, — заметил Турецкий.
Однако парень отрицательно качнул головой:
— Не тот случай. Я думаю, это потому, что мужик тот — профессионал. Ну там частный детектив или типа того. Может, его костюринская жена наняла, чтобы доказательства измены собрать.
— Тогда почему ты решил, что он бандит?
— «Почему», «почему»… Да потому что похож!
Турецкий швырнул окурок на асфальт и наступил на него ногой.
— Урна же есть, — с укором заметил Стогов.
— Воспитанный, блин… — проворчал Турецкий, нагнулся, поднял окурок и швырнул в урну. Затем повернулся к парню: — Ты больше этого мужика нигде не встречал?
Глеб покрутил головой:
— Нет. Встретил бы гада — чавку бы ему набил. Да я его и не разглядел хорошенько. Я когда вас возле бара увидел, за него принял. Темно ведь было. Потому нож и достал.
— Помню, помню, — с иронией отозвался Турецкий. — А потом решил меня «по инерции» на перо посадить.
— Да я бы не стал. Я просто пугал.
— Все так говорят. — Александр Борисович поднялся со скамейки. — Ладно, мне пора. Если вспомнишь еще что-то — звони. — Он достал из кармана визитную карточку и всучил ее Стогову.
4
Турецкий остановился на пороге кабинета и вежливо поздоровался:
— Здравствуйте, Лев Анатольевич!
Камакин оторвался от бумаг, разложенных на столе и поднялся навстречу гостю. На его птичьем лице заиграла приветливая улыбка:
— Здравствуйте, коли не шутите!
— Да уж какие тут шутки, — усмехнулся в ответ Александр Борисович.
Камакин пожал Турецкому руку и приветливо приобнял его за плечи.
— Присаживайтесь! — указал он на кожаное кресло. — Да-да, вот сюда! У меня тут не слишком роскошно, но в целом вполне комфортно.
Турецкий сел в кресло. Лев Анатольевич вернулся за стол, сложил бумаги стопкой и убрал в ящик стола. Затем сложил руки на груди и сказал:
— Ну вот. У меня есть двадцать свободных минут, и в течение этого времени я в полном вашем распоряжении.
— Я… — начал было Турецкий, но Камакин не дал ему договорить:
— Пардон, что прерываю! Александр Борисович, сейчас конец рабочего дня. Может, по пятьдесят граммов? У меня есть замечательный армянский коньяк.
— Нет, спасибо.
— Правильно, — кивнул Камакин. — Я тоже не буду. Коньяк располагает к интимности, а я предпочитаю не делиться самым сокровенным с представителями закона. Шутка!
Лев Анатольевич игриво прищурился:
— Итак, что вас ко мне привело?
Турецкий откашлялся в кулак и по привычке потер пальцами шею.
— Несколько дней назад убили вашего коллегу, — сказал он.
— Ах да! — кивнул вице-мэр. — Так вы по этому делу?
— А есть еще какое-то? — вскинул брови Александр Борисович.
Камакин, однако, ничуть не стушевался.
— Не знаю, вам лучше знать, — просто ответил он.
Они вежливо друг другу улыбнулись, ни дать ни взять — два старых приятеля.
— Я знаю, что во время вашего отсутствия Костюрин взял на себя вашу работу, — снова заговорил Турецкий.
— Ну не всю работу, а только часть. Всю бы он не потянул. Львиная доля документации дожидалась моего возвращения здесь, в кабинете.
— Пусть так, — согласился Турецкий. — И что, Валерий Аркадьевич хорошо справился с этой работой?
— Да, вы знаете, прекрасно справился!
— Да?
Камакин кивнул:
— Да.
— А что это была за работа?
Лев Анатольевич задумался, потом вздохнул и ответил:
— Боюсь, что это такие тонкости, в которых вы не разберетесь. Часть документов касалась культурных проектов, которые проводились под патронатом мэрии. Другая часть — гуманитарной помощи странам третьего мира… В общем, ничего особенного.
— А эта… работа — она никак не могла быть связана с криминалом?
Лицо Камакина оцепенело.
— Что? — холодно переспросил он.
— Простите, я не так выразился. Я хотел сказать: она не могла привлечь криминальные круги?
Камакин прищурил холодные глаза:
— Это каким же образом?
Александр Борисович пожал плечами:
— Ну не знаю. Я вот, например, слышал, что гуманитарную помощь часто разворовывают.
— Где это вы слышали?
— В газетах читал.
Лев Анатольевич неприятно усмехнулся.
— В газетах еще и не такую чушь напишут, — небрежно заметил он. — Ну посудите сами: кому нужны бинты и аспирин? Какие такие бабки на всем этом можно наварить?
— Бабки можно наварить на всем, — резонно ответил Александр Борисович. — Впрочем, я не спорю. Как говорится, вам виднее.
Несколько секунд они молчали, изучающе разглядывая друг друга. Первым заговорил Турецкий:
— Лев Анатольевич, как вы думаете, за что его убили?
— Если не ошибаюсь, на этот вопрос должны ответить вы, а не я, — сказал Камакин.
Турецкий пожал плечами:
— Я просто интересуюсь вашим мнением. Как знать, возможно, ваше предположение прольет свет на это запутанное дело.
— Даже не знаю, что вам ответить. Я слышал, что у него что-то там не клеилось в личной жизни. Какие-то проблемы с женой. Возможно, вам стоит поискать ответы на свои вопросы именно в этой области?
— Возможно, — согласился Александр Борисович. — А что именно вы слышали?
— Поговаривают, что у Валеры была любовница. Впрочем, это только слухи, и я бы не стал вам о них рассказывать, если б не такой страшный повод.