Молчунья
Шрифт:
НИКОГО РЯДОМ
Ангелина проснулась, рядом никого не оказалось. Она стала молча определяться со своим новым местоположением.
– Где же я нахожусь, где мои родители? – знакомых запахов она не чувствовала, голосов не слышала, но пыталась разобраться с тем, что делать. Перед Ангелиной возвышались какие-то стены из прутьев (стенки детской кроватки), ранее не знакомые ей.
– Как я здесь оказалась? Ой, из меня снова потекла тёплая жидкость, а вокруг появился новый запах.
– Тёплая жидкость меня греет, приятно, вот только она немного холоднее чем была в самом начале, да и вообще становится как-то прохладно, да ещё и щиплет что-то как раз в районе появления некогда тёплой жидкости – в районе попы. Мне становится как-то неприятно. Что же делать, как быть? Попробую пошевелиться. Что-то мои тщетные шевеления мне не шибко помогают. Ещё. Ещё. Эх, толку нет. Может покричать, уа, уа, – тихо, тихо, чуть слышно пробормотала Ангелина, – Уа! Да, видимо, никто меня в этом месте не слышит. Уа, – чуть громче воскликнула девочка, – уа, – что было мочи закричала она.
– Наконец кто-то бежит, это она, моя мама.
Мама сразу принялась распелёнывать Ангелину, потом мыть и снова запелёнывать, но Ангелина не замолкала, мамины причитания и уговоры-прибаутки не помогали. Ангелина не успокаивалась. Мама предложила ребёнку её любимое лакомство, она чуть было успокоилась, но, когда отвалилась от груди, снова начала звонко всхлипывать. Рёв продолжался.
– Так, мама здесь, а где же папа, – подумала Ангелина, – не успокоюсь, пока и он не придёт, хочу и на него посмотреть, а то всё вокруг совершенно незнакомое, я хочу видеть их обоих. Пусть у меня будет больше знакомого, чем незнакомого, может они помогут мне подружить два времени, моё и их. Уа.
Прискакал отец, быстро взял ребёнка на руки и начал качать и приговаривать:
– Тише, тише, баю-бай, спи девчонка, засыпай, тише, тише, тсссс, тсссс, тсссс, тсссс, тсссс.
– Наконец-то он пришёл, чувствую знакомый запах, прикосновения, я слышу его знакомый, грубоватый, но свой, родной голос, слушаю его. Ну, теперь можно и успокоиться, зяв, засыпаю.
Ангелина улыбнулась от блаженства и окружающего её спокойствия.
– Теперь мне стало понятно, что мои родители где-то рядом, что они действительно не так сильно меняются, как всё остальное вокруг, что они могут, как и я, чувствовать моё время и пребывать в нём, вместе со мной. Правда, их к этому нужно призывать и вырывать из времени, в котором они вынуждены жить здесь, в этом новом для меня мире.
Немного ворочаясь у папы на руках, Ангелина продолжала размышлять о наблюдаемом ей мире.
– Думаю, что все существа, живущие в этом мире по своим временным законам, могут жить и по моим. Только для них мои законы почему-то утратили ту ценность, которую они представляют для меня. Видимо, именно поэтому мои родители, например, постоянно вырывают меня из моего временного пространства, которое я принесла с собой из своего маленького домика. Но я тоже могу вырывать их из их временного пространства и погружать в свое. Может, мне так удастся добиться гармонии сосуществования двух времён (моего и их) и двух миров, моего – «детского» и их – «взрослого».
Ангелина уснула прямо у отца на руках.
О проблеме двух временных пространств, двух времяощущений.
Проблемы восприятия нового для Ангелины мира и замечательные размышления-догадки относительно двух параллельно существующих временных пространств имели место быть в реальности. Об этих временах и их разности многое писалось – в фантастической, мифологической, философской, психологической, литературе. Далее мне хотелось бы обратить внимание на некоторые из них, чтобы Вы, уважаемый читатель, смогли убедиться в реальности всего происходящего с Ангелиной, несмотря на всю фантастичность описанного здесь.
Отступление от художественной части книги и некоторые пояснения автора с использованием сторонней литературы представлены в приложении 1.
ВРЕМЯ ШЛО
Три месяца спустя Ангелина стала уже более активной и энергичной, однако в сравнении с другими детьми её возраста она всё же была не столь активна. Хотя, конечно, сравнивать её с кем бы то ни было не стоило, ведь она девочка с уже заложенным характером и жизненным тонусом, присущем лишь ей. Она уникальна. В этот период Ангелина стала более отчетливо видеть окружающий мир, с его красками, формами, людьми в нём. Темные очертания и образы теперь превратились в объекты с достаточно определенными границами и чертами.
Особенную радость у девочки вызывал её отец, Ангелина всегда улыбалась при его появлении, начинала дрыгаться и веселиться. У отца на руках она чувствовала спокойствие, уют, защищённость. Она была маленьким капитаном в большой лодке отцовских рук, чувствуя себя комфортно и спокойно. От него исходило столько тепла (физического и духовного), что даже тогда, когда вокруг было холодно, он брал её на руки и сразу же согревал её маленькое тело теплом своих рук, своим дыханием, своим сердцем.
Ангелина и её папа чувствовали огромную духовную связь друг с другом, которая с каждым днём крепла и росла, это замечала и мама, которая также имела сильную связь с ребёнком, однако эта связь была несколько иной, больше не духовной, а физической (кормление грудью). Часто мама ревновала Ангелину к папе, а папу к Ангелине, думая и говоря, что она им двоим вовсе не нужна, что чувствует себя лишь производителем молока, средством, а не целью. Отчасти, с появлением ребёнка это стало действительно так. Однако, от неё и Ангелина и муж ждали ещё и духовного напряжения, которое, к сожалению, давалось ей крайне не легко, выматывая все силы. Зачастую происходили эмоциональные срывы. Подобное состояние матери объяснялось тем, что, когда папа и доченька находились вместе, всё вокруг как будто останавливалось и переставало иметь какое-либо значение, всё, кроме их духовной близости, просто переставало существовать. Они длились в настоящем. А мама Ангелины не могла так сильно отключатся от всего суетного вокруг и так глубоко окунаться в мир ребёнка, в мир её детства, в её жизнь. Конечно, она давала ребёнку очень многое, но она не могла так сильно напрягаться духовно, как это мог делать отец, ввиду того, что он просто сильнее и самоотверженнее мамы. Всё это вызывало расстройство матери, однако отец Ангелины всегда её успокаивал, говоря, что не расстраиваться надо, а радоваться такой огромной и сильной привязанности их друг к другу. Надо принять эту безграничную любовь и духовную близость, так как это благо для всех, в том числе для матери ребёнка.
Общение с ребёнком требует огромного душевного напряжения, но это напряжение всегда положительное, всегда благотворное. Отец, находясь с ребёнком, ничем иным заниматься более не мог, да, впрочем, и не хотел.
ПЕСНЯ ПОД ГИТАРУ
Ангелина очень любила находиться с папой, играть с ним. Они оставались одни, мир и время останавливались, а моменты и эпизоды превращались в целую вечность.
– Мама куда-то ушла, и мы с папой снова остались вдвоём, здорово. Что же он мне покажет на этот раз, ведь он мне постоянно показывает что-то новое, учит меня.
Отец взял гитару, усадил Ангелину на диван, подпёр подушками со всех сторон, поставил напротив ребёнка стул, сел и принялся петь и играть свою любимую песню «Метель», группы «ДДТ». Ангелина была в полном восторге, она была удивленна и поражена, ведь она впервые слышала гитару и поющего папу. Папа с умилением и радостью смотрел на своё чадо, пел и, погрузившись в бескрайние просторы Ангелининых глаз, плакал от радости и величия переполняющих его чувств.
– Как здорово, какая приятная музыка, я чувствую, как она пронизывает меня, как она обволакивает меня и гладит. Это прекрасно, я никогда не видела папу поющим и играющим на гитаре. Он такой интересный, красивый, но почему он плачет, почему по его щекам катятся слёзы? Я не хочу, чтоб он плакал.