Молчунья
Шрифт:
Внутри отца всё трепетало и надрывалось, всё возносилось в небеса и парило там, его пронизывал внутренний свет, который озаряет душу. Чувства отца и озарение передались Ангелине, она была счастлива.
Папа пропел песню ещё несколько раз, дабы продлить ощущения, родившиеся в нём и Ангелине.
Конечно не секрет, какое слово Ангелина произнесла первым, это было слово «папа».
ТРУДНОСТИ И ИХ ПРЕОДОЛЕНИЕ
В первый год жизни Ангелины отцу молодого семейства приходилось постоянно искать различного рода подработки, он брался за всё, даже участвовал в массовке на съёмках фильма по книге Варлама Шаламова Колымские рассказы. Однако основную часть дополнительных средств приносила машина – старенькая «копеечка»,
Смешная зарплата сильно раздражала, но не была причиной остановок и отчаянья в становлении молодого семейства. Однако были трудности не только финансового характера, но и чувственно-эмоционального. Быть матерью для Ангелининой мамы оказалось крайне тяжёлым делом, причём не столько физически, сколько духовно. Ведь ей довольно много времени приходилось находиться рядом с ребёнком, а находиться рядом с ребёнком вне дома ей практически не удавалось, поэтому она переживала из-за недостатка общения с внешним миром. При этом стал чувствоваться возраст, годы юности прошли и наступили годы взрослой молодости, когда уже появляется больше ответственности перед людьми, особенно с появлением семьи и ребёнка.
Как сказано выше, маме было сложно напрягаться, поэтому часто возникали нервные срывы, объектом которых часто становился отец Ангелины. Однако совместными усилиями обоих родителей эти трудности удавалось переживать и оставлять в прошлом.
КАК РОДИЛОСЬ ПРОЗВИЩЕ АНГЕЛИНЫ
Как-то родители Ангелины пошли на небольшой концерт бардов, посвященный некоему мероприятию. Было много хороших и не очень хороших песен. Песни были довольно серьёзные, за исключением одной детской песенки, слова которой звучали так:
«Жук, жук, жук, жучок, вырастай в коняшку, и тогда на тебе прокачу я Машку…», так вот, услышав эти слова из детской песни в исполнении Александра Гутеля, родители Ангелины оказались в состоянии умиления, и когда концерт окончился, а они пришли домой, напевая эту забавную песенку, сами того не замечая, невольно и очень нежно стали называть Ангелину «жучок». Когда же Ангелина хмурилась и куксилась, мама и папа называли её «воинственный жук-малыш»! Это прозвище – «жучок» или «жук» – закрепилось в семье. Родители называли Ангелиночку жучком и в пять лет и позже.
СОН
Ангелина уже могла самостоятельно высвобождаться из пелёнок во время сна, раскрываясь и раскидывая руки и ноги по кроватке, причем так, как ей того хотелось.
Родители стали замечать, что во время сна Ангелина порой волнуется, всхлипывает и вздрагивает, будто бы кто-то, против её воли, выдергивал её из некоего состояния покоя и концентрированности.
– Мои глаза закрываются. Из образовавшейся темноты начинают вылетать звёзды, облака, различные образы невиданных мной доселе существ, птицы, яркие деревья, цветы и дома. Как много всего, ярко, но так хаотично. Всё внезапно появляется и исчезает, меняясь на что-то новое. Вот кораблик выплывает из темной пучины, он плывет ко мне, я жду его, и вдруг он исчезает и вместо него я вижу какого-то маленького старичка, который сидит на берегу широкой реки, на его коленях лежат гусли, по которым старичок перебирает пальцами, издавая волшебные звуки, уносящие в облака. Что ж, посижу, послушаю старичка. Но и он куда-то внезапно исчез, вместо него появилась зелёная поляна, на которой цветут невиданные растения и танцуют белокрылые лебеди. Какая красота, неподалёку от поляны стоит могучее дерево, на котором сидит маленькая птичка – соловей и напевает свою песенку. Но и эта картинка исчезает.
Да что же это такое, сколько можно, почему всё так быстро исчезает, не успев возникнуть перед моим взором? Надо разобраться, в чём тут дело. Вот какая-то дорога, пойду по ней, посмотрю куда она ведёт. Но вот и дорога пропала, я очутилась в каком-то лесу… Как здесь тихо, с веток коряжистых деревьев свисают темные лишайники, под ногами мягкий, влажный, густо-зелёный мох. А где же птицы, где животные, никого кроме меня здесь не видно и не слышно. Что ж, пойду по лесу куда глаза глядят, а глаза мои глядят прямо на лес, кроме которого здесь больше ничего нет. Ой, вот и лес исчез, и леса теперь нет. Что это, – яркий свет ослепил Ангелину, и она слегка прищурилась, когда же открыла глаза, то перед нею ничего не оказалось, только белый цвет и ничего в нём нет. – Вот это совсем не смешно, теперь вообще никаких зацепок, ни тропинок, ни дорог, ни деревьев, ни растений, ни животных, – ничего.
Нет, нет, что-то всё же появляется среди всей этой белой пустоты. Это огромный шар, который приближается ко мне, но, приближаясь, он становится уже и не шаром, он становится плоскостью, на которой находятся все картинки, которые я уже видела, и которые быстро появлялись и через некоторое время быстро исчезали. Здесь и лес, и поляна с цветами и лебедями, и белая пустота, и старичок, играющий на гуслях, и кораблик, снова плывущий ко мне. Но по краям этого круга с картинками находятся ещё два персонажа, которые сильно похожи друг на друга; единственное их отличие в том, что один полностью лысый, а у второго на голове длинный чуб волос, свисающий до самых пяток. Эти двое постояли немного передо мной, а затем стали прыгать с одной картинки на другую. При этом лысый постоянно перемещался по разным картинкам, а персонаж с чубом останавливался на картинках и подолгу стоял, насколько это было возможно: ведь лысый, постоянно перемещаясь и прыгая по картинкам, всё время его сбивал и перебрасывал на другую картинку, где персонаж с чубом снова старался задержаться, но ему не удавалось.
– По-моему, я начинаю понимать, в чем тут дело. Я думаю, что персонажу с чубом нужна помощь, но как ему помочь, – ведь я не знаю даже его имени, может, он мне сам скажет, как ему помочь?
Ангелина подошла ближе к приблизившейся плоскости и окликнула персонаж с чубом.
– Эй, приятель, кто вы такие? Я вижу, ты слабее своего противника, но более симпатичен мне, ведь ты, как и я, пытаешься насладиться отдельными картинками, узнать их и остановиться в них, прочувствовать их полноту и красоту.
– Мы две ипостаси времени, я – это время момента, а мой лысый собрат – это время бегущее, время уносящихся вперёд часов, которые невозможно остановить. Лишь я способен ненадолго заменить его и дать моменту прожить целую вечность настоящего, вечность длящегося мига. В вашем мире мы тоже живём. Время бегущее, время часов, его как бы видят многие и живут по его законам, его ценят и за ним бегут. А вот я живу в вас, и меня редко замечают, а потому я более слабый и практически неизвестный и не почитаемый. Я люблю настоящее, его полноту, неожиданность и живость, а мой собрат постоянно бежит в будущее, при этом практически полностью нивелируя настоящее. Мы оба очень важны, от нас очень многое зависит, но, к сожалению, в твоём новом мире на меня практически не обращают внимания. Меня замечают лишь некоторые творческие люди, часть психически больных людей, практически все дети, начиная с самого их рождения и, примерно, до семи лет, старцы и некоторые восточные народы (не все их представители). Однако, моему собрату в твоём новом мире уделяют гораздо большее внимание, его чтят и живут по его законам большинство людей. Даже ваше образование, главным образом, нацеленно трансформирует детское ощущение времени, дискредитируя настоящее в угоду будущему и с уважением к прошлому. Так что я проигрываю постоянно под гнётом вашего выбора не в мою пользу.
– Я хочу тебе помочь, но не знаю как, скажи, что мне нужно сделать? Могу ли я вообще тебе помочь? И сможешь ли ты потом помочь мне? – обратилась Ангелина.
– Да, Ангелина ты мне действительно можешь помочь. Подойди ко мне ближе и в тот момент, когда меня снова столкнут на другую картинку, схвати меня за мой длинный чуб и держи крепко, не отпускай, тогда в следующий раз меня будет уже не столкнуть. И если тебе удастся помочь мне, я тут же помогу тебе насладиться картинами. Да, кстати, меня зовут Кайрос, а моего приятеля зовут Хронос.