Молодость века
Шрифт:
Абсалямов, тогда еще молодой человек, прекрасно знал Восток и очень напоминал мне в этом отношении Игоря Михайловича Рейснера, нашего первого секретаря в Афганистане, великолепного знатока Индии. Позднее И. М. Рейснер и З. А. Абсалямов стали профессорами высших учебных заведений Москвы, авторами множества научных трудов. А в те времена они представляли ту молодежь, которую партия отправила за границу, учитывая ее выдающиеся способности. Г. В. Чичерин очень внимательно следил за молодыми дипломатами, считая, что они будут преемниками старых большевиков, работавших полпредами.
Обстановка в полпредстве была самая скромная. Я хорошо
До занятия Константинополя и Смирны, то есть до того, как ангорское правительство стало единственной и общепризнанной властью, и Кемаль-паша, и члены его правительства вели очень простой образ жизни. Кемаль-паша и его министры часто запросто бывали в полпредстве.
Но теперь и президент, и члены его правительства, загруженные множеством дел и осаждаемые иностранцами, нахлынувшими в Ангору, были гораздо менее доступны. Мне предстояло через несколько дней уезжать в Константинополь, и я уже не надеялся лично увидеть Кемаль-пашу.
Однажды, когда я зашел к Сурицу, он спросил меня, есть ли у меня парадный костюм. Поскольку речь шла о дневном выезде, полагались визитка, соответствующие брюки, ботинки и т. п. Я сказал, что есть. Яков Захарович, живший до революции в Швейцарии как эмигрант, человек большой культуры и проницательного ума, несколько нервный по складу своего характера, относился к вопросам этикета весьма требовательно. Мне пришлось прождать несколько минут, пока он, покачивая головой, рассматривал свой жилет, собиравшийся складками на животе.
— Съездить в Константинополь, чтобы сшить новый костюм, нет времени, а этот жилет стал узковат.
— А вы застегните визитку и перестаньте об этом думать.
Мы отправились к Кемаль-паше с простым визитом вежливости по поводу предстоявшего в ближайшие дни подписания торгового соглашения.
И дорога в Чанкая, холмистая и бесцветная, и сама вилла, принадлежавшая ранее какому-то богатому греку, мало мне запомнились [17] . Внизу, в приемной, было несколько штатских лиц и два или три генерала, в том числе военный министр Кязим-паша. Нас, видимо, ждали и быстро провели наверх. В большой комнате, увешанной и застланной коврами, стоял перед письменным столом небольшой человек в военной форме, с рыжими подстриженными усами и серыми глазами.
17
Впоследствии на месте виллы был выстроен дворец в модернистском стиле.
Суриц представил меня. Кемаль-паша секунду задержался взглядом на моем лице и сказал:
— Я слышал о вас от господина Фаик-бея, нынешнего депутата меджлиса, бывшего вали Самсуна, а до него — от Эмин-паши. Вы встречались с ними в восточных провинциях. Мы очень ценим советских людей, которые помогали нам в самый тяжелый период нашей борьбы. Я думаю, что когда-нибудь эта борьба сыграет свою роль в освобождении и других народов Востока. История поведает будущим поколениям Советской России о дружеских узах, которые с самого начала
Суриц в кратких словах поздравил президента с предстоявшим успешным завершением торговых переговоров.
В 1926 году, после возвращения в Москву, мне довелось первым перевести и напечатать в одиннадцатом номере журнала «Красная Новь» первую часть мемуаров Кемаль-паши. Тогда же они вышли отдельным изданием в библиотеке «Огонька».
ПЕРЕД НОВЫМ ЭТАПОМ
Несколько дней спустя Владимир Петрович Потемкин и его жена Мария Исаевна провожали меня на борту советского парохода «Чичерин», отходившего в Одессу.
Спустя неделю я сидел в кабинете Г. В. Чичерина. Георгий Васильевич как-то постарел за это время, лицо его казалось утомленным, веки опухли от постоянной ночной работы.
— Итак, — говорил он, глядя на меня поверх очков, — вы отправитесь в Европу. Вы проедете через Латвию и Литву в Германию, в Берлин и Гамбург, потом через Австрию в Италию, там пробудете месяц и через Албанию и Грецию снова — в Турцию. Конечно, образование, гражданская война, подполье — все это важные элементы формирования характера. И у вас уже есть стаж дипломатической работы. Но это еще не все. Необходима широта кругозора, а следовательно, и познание мира на опыте. Когда я посылаю письмо тому или иному полпреду, копии рассылаются нашим представителям и в других странах. Это делается для того, чтобы кругозор полпреда был шире его деятельности в данной стране, чтобы он мог понимать и оценивать всю международную обстановку. Принимая решение, он должен иметь в виду не только свою колокольню, но и многие другие точки зрения и обстоятельства.
Он выпил глоток крепкого чая из стоявшего перед ним стакана и продолжал:
— Вы поедете до Берлина вместе с нашим генеральным консулом в Генуе Иваном Абрамовичем Залкиндом, и в самом Берлине вам доведется побыть с ним некоторое время. Присмотритесь к нему — это блестящий человек. Он окончил университет во Франции, в Сорбонне, женат на француженке. Он был послан в Индию и находился там длительное время. Англичане искали его по всей стране, но так и не нашли. Залкинд — первый советский человек, который посетил Абиссинию. Во время оккупации Константинополя, когда в городе свирепствовали белогвардейцы и контрразведки союзников, он находился там в качестве нашего торгового представителя. Вы понимаете, какая там была обстановка…
Все последующие дни были заняты подготовкой к отъезду. Ивана Абрамовича Залкинда я не видел. На вокзал я приехал за несколько минут до отправления рижского поезда. Пришлось спешить. Запыхавшийся, я вошел в купе и увидел элегантного, седого мужчину, несколько полного, с приятными чертами лица, одетого в безукоризненно сшитый заграничный костюм. Слегка посвистывая, он читал парижский журнал «Сурир», Рядом с ним сидела дама, почтенная, строго одетая, и не спеша перелистывала французский журнал мод. Я несколько растерянно огляделся, снял пальто и шляпу, поставил чемодан в сетку и сел напротив этой пары. Незнакомец опустил журнал и сказал, с улыбкой протягивая мне руку:
— Здравствуйте, Николай Александрович. Я — Залкинд.