Молодость
Шрифт:
– - Ну?
– - Ну, и охотников оправдали.
– - Но, Мюло, это не объяснение, за что вас судили; вы здесь ничего не сделали...
– - Ну, как же, за лжесвидетельство. Кто один из всех говорит правду, оказывается лжецом.
Я был так поражен, что не находил слов. Мюло несколько раз ударил киркой.
– -
Мюло произнес последние слова необычным для него патетическим тоном. Но он почти сейчас же понизил голос и прибавил с какой-то мягкой покорностью:
– - Лжесвидетель!.. Я понимаю, что в стражники или управляющие предпочтут взять другого. Что поделаешь?
Безграничное негодование охватило меня.
– - Но, Мюло, это же чудовищно! Надо... Можно...
– - Ничего нельзя, господин Жид. Поверьте мне. Сначала мне было трудно примириться с этим. Тяжело, вы сами понимаете, быть осужденным за то, чего не сделал. Но мне некому было помочь. Пришлось покориться. Приговор утвердили. Я отбыл наказание. Два года тюрьмы. Затем переменил место жительства. Теперь я не думаю больше об этом. Стараюсь больше не думать.
И он снова взялся за кирку.
Я покинул его с болью в сердце. Я был в том возрасте, когда несправедливость тяготит нестерпимо. (Я не особенно постарел в этом отношении!) Я не хотел, я не мог примириться с этим приговором над Мюло. В конце каникул я еще раз встретил его.
– - Я скоро уезжаю в Париж, -- сказал я ему, -- и я...
– - Ничего не надо, сударь. Поверьте мне. Все напрасно.
Но тотчас же по возвращении в город я постарался разузнать у знакомых, которые могли дать мне полезный
Время шло. Я продал Лярок: часть ферм -- Шарлю Мерувелю, автору "Chaste et fletrie", остальное -- некоему г-ну М.., который вскоре перепродал его графу Эли д'Уасель. Ничто больше не влекло меня на родину кроме старинной дружбы с бывшим соседом по имению. Лет десять-пятнадцать спустя после продажи земель я встретился у него с Робидэ, который жил попрежнему в этих краях и купил у Мерувеля мой дом на краю дороги, против кузницы.
– - Вы, может быть, помните Мюло?
– - спросил он меня во время нудного и нескончаемого разговора: годы не уменьшили его болтливости.
– - Так вот! Он теперь мэром в Х. (маленькая соседняя коммуна).
– - А его судимость?
– - Снята за давностью.
– - Очень рад за него.
– - Да, он был неплохой человек, хоть и судился за преступление против нравственности.
– - Как -- против нравственности?
– - Да эта самая его судимость!
– - Что вы мне говорите! Мюло осудили за лжесвидетельство. Несправедливо, к тому же.
На что Робидэ, ухмыляясь:
– - Да будет вам! За изнасилование девочки... Правда, в ту пору мы не смели сказать вам этого.