Молодые и сильные выживут (= Закон фронтира)
Шрифт:
– А что я делал? – с трудом произнес он. – В смысле – кроме игры?
– Понятия не имею, – Женя сокрушенно покачала головой. – Учился, наверное.
– Сколько мне было лет? Когда ты меня видела в последний раз?
– Ну-у… Где-то двадцать пять или немного больше. Ты извини, меня ведь тоже срубает годах на тринадцати-четырнадцати.
– Где учатся в двадцать пять лет? Ничему я уже не учился. М-м… Нет. Не помню. Не мое это, понимаешь? Не мое…
– Твое, – заверил его Костя, присаживаясь на край скамьи. Женя тут же подтянула к себе винтовку. Не демонстративно, скорее по укоренившейся
Гош опять сжал голову руками и намотал вокруг стола еще несколько кругов.
– Очень даже твое, – сообщил Костя. – Я помню, ты выпендривался дальше некуда. Постоянно глазки строил в камеру.
– Быстро ты со стадом управился, – буркнул Гош в сторону Кости, чтобы хоть как-то его заткнуть. – Большой помог?
– Не… Там этот орудует… Христо Стоичков.
– Он вспомнил имя?! – На радостях Гош даже оторвался от своих горестных раздумий.
– Ты что, Стоичкова не знаешь? – на этот раз удивился Костя.
– Я в футболе ни бум-бум, – отрезал Гош.
– А еще Знаток! – упрекнула его Женя. – Даже я знаю, кто такой Стоичков.
– Он тоже знает, – усмехнулся Костя. – Вспомнил. Между прочим, я Костя. А вас как прикажете?
– Женя.
– Хо-хо! Джейн-Беда собственной персоной! Горжусь знакомством. От имени Регуляторов графства Линкольн позвольте вам…
– Действительно помешаны на Диком Западе, – фыркнула Женя. – Кретины.
– Виноват, мэм. Такие обстоятельства. Привычка-с. То, понимаете ли, индейцы наедут, то мексиканские разбойники. Сегодня вот банда Мерфи нагрянула, еле-еле отбились. Кстати, сударыня, откуда такой роскошный жеребец? Чудо, а не зверь!
– Слушайте, вы… кентавры! – взмолился Гош. – Шли бы вы своими зверьми любоваться, а? Дайте подумать в тишине хоть минуту!
– Кентавры, – заговорщически сообщила Женя на ухо Косте, – это люди такие с лошадиными головами!
– Нет, мэм, кентавры – это люди, которые пашут, как лошади! Позвольте быть вашим оруженосцем?
– Сочту за честь, милорд.
– Милорд? Хм… Как-то не очень подходит для штата Нью-Мехико. Вашу ручку…
– А откуда в штате Нью-Мехико оруженосцы?
– Тоже верно. Гошка! Ты это… Не помрешь тут от душевного надрыва?
– Оставьте меня, – попросил Гош хрипло, усаживаясь прямо на траву. – Ради бога, оставьте.
– Цыгана тоже ломало, – обнадежил его Костя на прощание. – Ничего, отдышался. Гуртовал стадо, распевая народную болгарскую партизанскую. «Хей, Балкан ти роден наш». Заставлял меня учить текст. Особенно мне понравилось то место, где… Как же это? А! «От Балкана слезнал с пушка във ръка!» С пушка във ръка – каково? И чтоб непременно слезнал?! Что самое обидное – все равно мужик не помнит ни фига.
– Брысь отсюда! – простонал Гош, заваливаясь на бок, но все-таки еще не падая. Он по-прежнему крепко сжимал руками виски. – Исчезни! У-у, свинарка и пастух…
– Это тебе-то снизили агрессию? – съязвила Женя. – Пойдемте, Костя. У меня к вам столько вопросов! Я, собственно, так и не поняла толком, что тут у вас творится…
Рассыпаясь в обоюдных любезностях, парочка исчезла за домом. В саду Гош неразборчиво бормотал и качался из стороны в сторону. Ему было плохо. Даже очень плохо. В голове крутился загадочный диалог. «Команда
И тут чей-то очень знакомый голос негромко произнес совсем рядом:
– Я хотел бы попробовать, как работает кнопка.
Гош подскочил на месте, широко раскрыл глаза и принялся озираться в поисках того, кто это сказал.
Но рядом не оказалось никого.
Гош распахнул низенькое окошечко, перехватил ловчее вилы и принялся швырять на улицу навоз. Полку объездчиков сегодня убыло – Белый после давешнего удара шевелился с трудом. Так что заняться было чем. Ворочая комья дерьма пополам с соломой, Гош пытался сообразить – как это парни умудрялись до появления лишней пары рук выкраивать часок-другой под вечерние посиделки с групповой психотерапией и чтением вслух. Выходило, что никак, – но они таки сидели, разговаривали, читали…
– Давай инструмент, – сказал Цыган. – Тебя Сан Сеич зовет.
– Да тут еще кидать и кидать…
– Отдай! – Цыган отнял у Гоша вилы. – А что это у тебя, друг ситный, рожа такая красная? А?
– Так… Понервничал.
– Вспомнил что-нибудь?
– Ни фига, – Гош помотал головой, стараясь не смотреть Цыгану в глаза. – То есть вспомнил-то многое, но вот никак не могу с собой это соотнести. Так, веселые картинки. А меня – нет.
Цыган прислонил вилы к стене и неожиданно крепко обнял Гоша за плечи.
– Ты это… – пробурчал он Гошу в ухо. – Не переживай так, капитан. Я же вижу.
– Да я что… – ответил Гош, окончательно смутившись.
– Ну и молодец, – улыбнулся Цыган, устанавливая Гоша по возможности прямо и одобрительно хлопая по плечу. – И спасибо тебе. За меня. А сейчас – вали в дом.
– Что-то не хочется, – признался Гош. – За тебя – пожалуйста, хотя я и не уверен, что все так уж хорошо получилось. А в дом мне как-то совсем неохота.
– Со мной отлично вышло, – заверил его Цыган, надевая рукавицы. – А Сан Сеич, я так думаю, перед тобой извиняться будет. Так что шел бы ты! Домой.
– И что с тобой отлично вышло?
– Да все! – ответил Цыган уклончиво, отправляя за окно порцию навоза. – Словами не опишешь. Масса туманных обрывков, но в целом ужасно интересно. Ох и ревел же я, доложу тебе! Рожа была еще краснее, чем у некоторых. Кстати… То есть насчет обрывков. Ты учти – наша подружка Джейн кое-кому напрочь отшибла память. Захочу чего забыть – сразу к ней…
– То есть как это – напрочь? – изумился Гош.
– Сегодняшний день у мужика почти целиком вылетел. Если наезд «тупых» Белый еще в состоянии как-то смутно припомнить, то все, что дальше произошло, стерлось просто на фиг. Так что вы с ним не ссорились, и вообще… За информацию десять баксов.