Молодые и сильные выживут (= Закон фронтира)
Шрифт:
– Зачем же тогда?.. – задал Сан Сеич вполне резонный вопрос.
– Наркотик, – не менее веско ответил Гош. – Самореализация. Иначе я бы ушел, когда мне сведущие люди намекнули, что в телевизор я больше не попаду ни под каким видом. Все равно остался играть за кадром, во внутренних чемпионатах. У нас последний состав команды наполовину был из таких же, как я, отставных капитанов. Склочников и белых ворон. Кстати, единственная в своем роде клинически нормальная шестерка подобралась.
– Когда
– Совсем недавно. Буквально за пару лет до.
– Значит, ты уже и это помнишь…
– Все бы отдал за то, чтобы променять этот кусок своей памяти на любой другой, – очень тихо сказал Гош. – Меняю графу «хобби» на «семейное положение». Или на «род занятий» – хотя бы.
– А ты не мог быть профессиональным игроком? – подбросил идею Сан Сеич. – Я слышал, были такие, которые только играли, и все…
– Да что же я, больной, что ли?! – искренне возмутился Гош.
Женя мирно сидела на заборе, пыхтя сигаретой и любуясь на закат. Неподалеку пасся стреноженный Малыш. Гош бросил на жеребца короткий оценивающий взгляд и пришел к выводу, что имя ему подобрано с большим чувством юмора.
– Можно, я тебе составлю компанию? – спросил Гош, прислоняясь к столбу и уже жалея, что не приволок с собой хотя бы ведро – присесть.
– Забирайся, – девушка похлопала ладонью по перекладине.
– Не выдержит, – засомневался Гош. – Я уж постою. Ну, как самочувствие?
– Да ничего вроде. Сначала думала, разревусь на радостях, что наконец-то людей встретила. Но обошлось. Да и чему радоваться – вон какие у вас проблемы…
– Это точно, – кивнул Гош. – Проблем вагон и маленькая тележка. Все в расстроенных чувствах, каждый что-то вспоминает, работы невпроворот, а теперь вот еще и шизофреник Андрей Николаевич с огромной бандой «тупых» на нашу голову.
– Я помогу, – сказала Женя. – Чем могу. Если хотите, конечно.
– Спасибо. Хотим, наверное. Знать бы только, чего нам надо вообще. Уж точно не огневого контакта.
– Ты в Москву как, не собираешься?
– С самого начала только в Москву и стремлюсь. Там же мои воспоминания. Документы хотя бы откопать, фотографии. Ты не поверишь, я все еще с собственным именем до конца не смирился. Не по душе – и хоть ты тресни!
– Хочешь, я буду тебя звать Капитан? – предложила Женя.
– Да я недолго был капитаном, – усмехнулся Гош.
– Ничего себе «недолго»!
– Совсем недолго. Первое, что вспомнил, – как я на «Брейне» остаюсь за столом один и прошу разрешения попробовать кнопку. Зачем капитану пробовать кнопку?
– А ты на «Брейне» и капитанил-то всего один сезон. Ты уже потом всерьез рулить начал, на фестивалях и в московском
– Слушай, давай забудем, – попросил Гош. – Конечно, игры – яркая страница моей биографии, ничего не скажешь. Только не хотелось бы, чтобы она заслоняла все остальные. А если мне каждый день будут напоминать, что я Знаток… Мало хорошего из этого получится.
– Да как прикажешь, – легко согласилась Женя. – Я, собственно, хотела тебе сказать… Ты не обижайся, ладно? Нечего тебе в Москве делать.
– Как это – нечего?!
– Убьют тебя, – объяснила Женя просто и доходчиво.
– В прошлом году не убили, в этом точно не убьют.
– Вот в этом-то как раз и убьют. Там, похоже, свой Андрей Николаевич завелся. Московские «уроды» теперь организованная сила. Я ранней весной пыталась домой заглянуть, еле ноги унесла.
– Патрули?
– К сожалению. Так-то в город пройти можно запросто, особенно если пешком. Но не дай бог заметят. Сразу охоту устроят, не убежишь. Хорошо, я конная была. И то – видишь у Малыша шрамы на правой задней?
– Не-а. Далеко.
– Две по касательной, а одна глубоко засела. Не будь он такой сильный…
– Да уж, тот еще мастодонт. Откуда?
– С самого начала. Я же «проснулась» на конюшне. В смысле – на «конюшне», на конно-спортивном комплексе. Знаешь?
– Не то слово! – оживился Гош. – Да ты что! Я же местный! Тамошний! С Херсонской.
– Ух ты! Земляк! А откуда именно?
– Номеров не помню, но визуально найду. Знаешь, такой четырнадцатиэтажный дом на перекрестке?
– Ну… Приблизительно.
– Голову дам на отсечение, что детство мое там прошло.
– Хорошо бы. А я с Керченской. Два шага.
– Ну, вернемся, будем в гости ходить!
– Нет, – вздохнула Женя. – Не вернемся мы. Ты хоть представляешь себе, что они там все едят?
– Там консервов лет на десять хватит, – не согласился Гош. – Сколько москвичей сейчас? Несколько тысяч. Понятия не имею, как они держат такой огромный город.
– А они и не держат его, Гоша. Они по нему катаются. И стреляют во все, что шевелится. И если вместо кошек и собак попадается человек, это же праздник для них, как ты не понимаешь?!
– Насыпь Кольцевой дороги не такая уж страшная. Наверняка есть куча мест, куда на танке заехать – раз плюнуть, – кровожадно сообщил Гош. – И передавить всех этих стрелков к такой-то матери.
– А у них свои танки на черный день припасены.
– Сама видела?
– Да. Они как раз стрелять учились, развалили пятиэтажку буквально у меня на глазах. И вот что странно, Гоша. Уроды-то они уроды, а вот танки у них действительно на черный день. Стоят в ключевых точках. Уроды так себя ведут?